Александр Тамоников - Пороховой загар

— Ты посмотри на него. Сначала входит, потом спрашивает разрешения.

— Что вы от него хотите, Александр Сергеевич? Разведка деликатностью отродясь не страдала, — пошутил майор.

— Вот так всегда. Все обидеть норовят. Но я стерплю. Для меня важно другое, — проговорил Суслов.

Северцов указал ему на кресло у стола совещаний.

— Просто так ты не зашел бы. Присаживайся и выкладывай, что у тебя важного на данный момент.

— Понадобятся карты города Хамен и буферной зоны, Александр Сергеевич.

— Без проблем. — Полковник наклонился над ноутбуком и прошелся по клавишам.

На интерактивной карте высветилась вся буферная зона и приграничный участок Турции.

— Вот тебе карта, дальше что?

— Обратите внимание на турецкий поселок Гардан, буферную зону и деревню курдов Афрани.

— Уже обратили, — ответил майор Жилин.

— Так вот, в Гардане находится турецкая военная база, конкретно — штаб бригады, один из батальонов подразделения боевого и тылового обеспечения. Там же дислоцирована также отдельная реактивная батарея, приданная соединению. Она имеет на вооружении шесть систем залпового огня Т-122 «Сакарья». Это аналоги наших «Градов», только вместо «Уралов» использованы немецкие «МАН». Сегодня на связь с Грубановым выходил командир отряда курдского ополчения в Хамене. Он сообщил, и это подтверждено из других достоверных источников, о том, что в десять часов деревня Афрани и позиции местного отряда ополчения подверглись массированному обстрелу из РСЗО «Сакарья».

Старшие офицеры управления специальных мероприятий переглянулись.

— Неужели турки пошли на обстрел курдского селения в Сирии со своей территории? — спросил Жилин.

— Нет, Сергей Владимирович. Огонь вела одна установка из буферной зоны. Ее охранял экипаж бронемашины «Отакар».

— Турки вторглись на нейтральную территорию?

— Да, на самом деле так оно и было. Но формально турки ни при чем. По крайней мере, доказать их причастность к совершенному преступлению невозможно.

В разговор вступил Северцов:

— Что значит — невозможно? Вдоль границы и буферной зоны постоянно летают беспилотники. Неужели ни один из них не зафиксировал выдвижение установки на огневую позицию, пуск реактивных снарядов и отход?

— Зафиксирован только обстрел.

— Почему?

— Турки активно применяют средства радиоэлектронной борьбы.

— О чем ты говоришь, Михаил Антонович? Наши спецы не смогли подавить турецкие РЭБы?

— Смогли бы, но в этом не было никакой необходимости. Режим перемирия соблюдался в полной мере, турецкая сторона не вела огня даже из стрелкового оружия.

— Понятно, понадеялись, что так будет всегда.

— Если не всегда, то на время действия перемирия.

— Но в момент обстрела беспилотник определил принадлежность установки и разведывательной машины? — спросил Северцов.

— Нет. На технике отсутствовали опознавательные знаки.

— Много погибло людей? — спросил Жилин.

— Много, Сергей! Точных данных нет. По непроверенной информации — едва ли не половина деревни. Особенно прискорбно, что среди жертв много детей и женщин.

— Что ты хочешь от нас? — задал вопрос Северцов.

— Курды обратились к нам за помощью. Генерал Грубанов сказал ему, что сделать это будет не так-то просто, и командир курдского ополчения прервал разговор.

— А Виктор Алексеевич направил тебя к нам.

— Так точно. Я считаю, что мы ни в коем случае не должны проигнорировать просьбу курдов. Это в дальнейшем может выйти боком нам самим.

Полковник поднялся, посмотрел на карту, прикурил сигарету, взглянул на начальника разведки и спросил:

— Что конкретно мы можем сделать?

— Вы, товарищ полковник, можете все!

— Давай только без этого. По тем данным, которыми располагает твоя служба, мы вообще не в состоянии что-либо предпринять. Нам нужна конкретная цель, как в Пальмире. Мы должны знать, где базируется эта блуждающая установка, откуда выходит в буферную зону. Имеет ли она иное охранение, кроме упомянутого «Отакара»? Если да, то какое именно? В общем, не тебе объяснять, что требуется нам для того, чтобы отработать цель.

— Надо вычислить корректировщика.

Жилин посмотрел на Суслова.

— По нему что-нибудь есть?

Начальник разведки доложил свои собственные соображения по ситуации.

Жилин согласился.

— Да, скорее всего, ты прав, Михаил Антонович. Первый выстрел был имитационный, отвлекающий. Расчет РСЗО прекрасно знал координаты целей, что и подтвердилось, когда он провел два следующих залпа. А корректировщик заранее побывал на месте, передал координаты и ушел обратно в город. Больше ему попросту негде скрыться.

— Вот и я о том же. Корректировщик выходил к Афрани для определения координат целей. Это единственная зацепка, которая может привести к установке.

— Хреновая, Миша, зацепка, — проговорил Северцов. — Если корректировщик в Хамене, то начальники позаботились о его безопасности. Он наверняка имеет хорошие документы и надежное логово в городе. Вычислить корректировщика будет сложно, если возможно вообще. К тому же в ближайшие сутки я не могу привлекать отряд или хотя бы одну группу для решения каких-либо побочных задач. Мы ждем приказа из Москвы, Миша, по дальнейшей работе. Тебе это известно. Режим ожидания не только не предусматривает, но и категорически запрещает использование отряда не по прямому назначению.

Суслов кивнул.

— Я в курсе. Вы ждете приказа по работе в Алеппо. Но там сейчас обстановка тяжелая, противоречивая, применение отряда вряд ли возможно.

— Это решать не нам.

— А вы могли бы, товарищ полковник, обрисовать проблему с курдами своему непосредственному командованию?

— Ну и настырный ты, Суслов! Хорошо, я доложу командованию о том, что произошло в Афрани, хотя оно уже знает об этом.

— Необходимо отметить просьбу курдов о помощи.

— Об этом доложу, когда Москва выйдет на связь. Только в том случае, если отряд не получит приказа на конкретные действия.

— Хорошо.

— Что уж тут хорошего? Сколько людей турки уничтожили! — проговорил Жилин. — Мы оставили без должного ответа уничтожение нашего бомбардировщика, хотя американцы в данной ситуации, уверен, тут же разнесли бы к чертям собачьим аэродром, с которого взлетели перехватчики. Ведь они сначала наносят удар, а потом разбираются, кто его получил. Таков основной принцип их стратегии. Но вернемся к туркам. Мы проглотили тот факт, что они сбили наш самолет. Мы практически не реагируем на то, что с турецкой территории идет подпитка бандформирований ИГИЛ, на то, что турки стягивают к границе большие силы, необходимости в которых нет никакой. Мы не можем поддержать сирийскую армию, чтобы она перекрыла границу, потому как, видите ли, решаем другие задачи. А турки наглеют. Мало того что они у себя в стране устроили геноцид курдов, так еще наносят удары по их селениям в Сирии. Честно говоря, я не понимаю, почему мы проявляем мягкость в отношении Турции, руководство которой проводит политику, открыто враждебную нам? Не пора ли дать им в морду?