Александр Тамоников - Пороховой загар

Шафар достал дорогой портсигар, щелкнул зажигалкой, прикурил сигарету, выпустил облако дыма и спросил:

— Для чего ж тогда США провоцируют военный конфликт между нами и Россией, пусть и локальный? Чтобы просто дать понять, кто в мире хозяин?

— А разве этого мало?

— Это, Улуч, неубедительно. Мы не сможем оказать достойного сопротивления русским. Они не станут наносить удары по крупным городам и густонаселенным районам, ограничатся военными аэродромами, частями ПВО, батареями противоракетной обороны, несколькими нашими кораблями. На этом все и закончится. В Брюсселе забьются в панике, Европа вздрогнет. Украина… о ней вообще не говорю. Мы понесем потери, Москва же покажет, что с ней лучше дружить. Что получат в итоге американцы?

— США, как и всегда, извлекут из конфликта собственную выгоду. Ведь во главе американской внешней политики всегда стояло соблюдение своих интересов, а не каких-то союзнических, блоковых. Но эту тему не нам обсуждать.

— Почему же не нам? Мне придется выделять огневую группу для проведения диверсий против сирийцев. Я же буду нести ответственность, если акция потерпит крах.

Банадир усмехнулся и заявил:

— Чтобы избежать ответственности, тебе надо сделать совсем немногое. По секретному каналу сбрось мне представление об увольнении всех военнослужащих, привлеченных к акции, за проступки, дискредитирующие турецких офицеров и солдат. Пусть оно будет у меня. Если группа справится с поставленной задачей, то документ исчезнет, а воины получат вознаграждение. Если же они провалят акцию, то никакого отношения к вооруженным силам не имеют. Их ждет суровое наказание за сотрудничество с террористами.

Шафар рассмеялся.

— Отличная формулировка, особенно в условиях, когда Анкара поддерживает целые террористические организации и даже ИГИЛ.

— Мы всего лишь помогаем формированиям умеренной оппозиции, Хаял. Ну а если они вдруг переходят на службу ИГИЛ, то это не наша вина. В условиях хаоса, творящегося в Сирии, это данность, ежедневная реальность. Даже мудрые американцы не смогут выставить нам обвинений по этому поводу. Достаточно напомнить им, где оказались оппозиционеры, подготовленные и вооруженные ими. Вашингтон потратил на это огромные деньги.

— Ты о тех отрядах, которые ушли в ИГИЛ сразу же после прохождения курса подготовки, проводимого американскими инструкторами?

— Именно. Но обезопасить себя не помешает.

Шафар затушил окурок и осведомился:

— Значат ли твои слова, что в случае неудачи мы сдадим группу Араса?

Банадир вздохнул.

— Такова жизнь, Хаял. Арас и его подчиненные — всего лишь пешки в игре. Если ты хочешь победить, то ими приходится жертвовать.

— Зачем мы влезли во все это дерьмо?

— Что ты имеешь в виду?

Шафар посмотрел на Банадира и пояснил:

— Я говорю об уничтожении российского «Су-24». Вот результат — резкое обострение отношений с Россией.

— Это тоже не нам обсуждать. Наше дело, Хаял, выполнять приказ. Впрочем, ты можешь отказаться. Вот только что с тобой будет дальше? Вряд ли Анкара потерпит подобную выходку. Увольнением это не закончится. Сейчас не те времена, чтобы уходить из армии, подав рапорт. В наши дни такой шаг может стать поводом для обвинения в государственной измене. Это трибунал и приговор по законам военного времени. Так что давай работать, Хаял.

— Знаешь, Улуч, я не против того, чтобы служить нашему правительству и выполнять его приказы, какими бы абсурдными они ни были. Но предпочел бы делать это там же, где и ты, в генеральном штабе, подальше от передовой.

Банадир рассмеялся.

— Вполне объяснимое желание.

Шафар спросил:

— Скажи, ты можешь походатайствовать моему переводу в Анкару? Я согласен на любую должность.

— Кое-какие связи у меня есть, Хаял, но сам понимаешь, одного ходатайства мало.

— Сколько?

— Сейчас я ничего сделать не могу даже за деньги.

— Из-за акции?

— Да. Позже, когда блуждающая огневая группа начнет работу, можно будет вернуться к этому вопросу. Тогда же мы обсудим и сумму, которая потребуется для решения вопроса о твоем переводе.

— Но я могу рассчитывать, что мы вернемся к этому вопросу?

— Да. Это я тебе обещаю.

— Кофе?

— По чашечке, и я поехал дальше.

Шафар вызвал помощника и приказал приготовить кофе.

Спустя пятнадцать минут командир бригады проводил представителя генерального штаба и вернулся в кабинет. Он долго стоял у окна, анализируя ситуацию, затем вызвал начальника строевой части, своего племянника, на которого мог полностью положиться.

Капитан Пакар явился тут же.

— Разрешите, господин полковник? — спросил он, открыв дверь.

— Входи, Озлем.

Капитан вошел.

Командир бригады указал на кресло у журнального столика.

Пакар присел, преданно посмотрел в глаза дядюшки.

— Дело, Озлем, такое. Секретное. Кроме нас с тобой, о нем не должен знать никто.

— Даже начальник штаба?

— Я же сказал, никто!

— Понимаю.

— Сейчас капитан Конкер и майор Дагар готовят специальную группу для выполнения ответственного задания. Список будет вручен мне. Я передам его тебе. На военнослужащих, указанных в нем, сегодня же оформи представление об увольнении из рядов вооруженных сил. Пометь документ прошлым месяцем. Конкретное число и причины увольнения обозначишь сам. Затем по секретному каналу связи передашь представление в генеральный штаб на имя полковника Банадира.

— Это тот, кто был у вас?

— Да.

— Понял, сделаю. Но с секретным каналом может возникнуть проблема. Он под контролем начальника связи бригады, а тот — человек не самый надежный.

— Воспользуешься моим личным каналом, через секретную часть.

— А доступ, код?

— Все получишь, сначала подготовь представления.

— Понял, господин полковник.

— Молодец, хорошо служишь. С матерью давно общался?

— Вчера говорил по телефону.

— Как она?

— Хорошо. Все по-прежнему. Спокойно живет в Стамбуле. Моя сестра, как вам известно, держит магазин, помогает матери.

— Надеюсь, от меня привет ей передал?

— Конечно, я всегда передаю от вас привет.

— Надо мне самому поговорить с ней. Все же сестра.

— Она будет рада.

— Ты уже сколько ходишь в капитанах?

— Три года.

— Пора и майора получать. — Шафар с улыбкой посмотрел на племянника. — Как ты на это смотришь?

— Как я могу смотреть на повышение в звании? Хорошо смотрю, но вряд ли начальник штаба представит меня.

— А ты на должности начальника штаба бригады потянешь?

Капитан растерялся.

— Это так неожиданно. Не знаю, что и ответить. Вроде рано мне еще. Во всей армии, насколько я знаю, капитаны не становятся начальниками штаба бригад. Даже майоры, и те редкость на такой должности.