Александр Тамоников - Пороховой загар

— Ты всегда и во всем права, Висаль. Я не спрашиваю, почему у вас с Бахой нет детей, это не мое дело. Но ты достойна лучшей жизни.

— Перестань. — Лицо женщины омрачилось. — Не надо. У вас с Бахой есть дела, вот и занимайтесь ими. Если нужна я, то готова. Скажи, что надо сделать, я все исполню, но прошу, в душу не лезь.

— Конечно, моя дорогая Висаль. Ты не хотела ничего говорить о своей жизни, а сказала все. Надеюсь, мы еще вернемся к этому разговору. Конечно, только в том случае, если ты сама этого захочешь. А сейчас, пожалуйста, позови своего мужа. Нам надо кое-что обсудить.

— Хорошо, братец. — Она упорхнула, оставив после себя тот самый запах, на который в животном мире сбегаются самцы.

Его не передать, но он существует.

Сабих почувствовал его. Висаль сразу, с первого взгляда, возбудила турецкого сержанта. Сейчас он ясно осознавал, что очень желает эту женщину, на которую когда-то не обращал никакого внимания.

Более того, он ее ненавидел. Она была из курдов. Его отец привез ее в их дом. Эта девушка не оказывала ему особого внимания.

Потом Висаль вышла замуж за курда Джамара. Не важно, что тот являлся агентом турецкой разведки. Он был курд, и этим все сказано.

Сабих не представлял, что в этом доме попадет в столь сложное положение. Он должен был работать с Бахой, которого ненавидел, и избегать Висаль, к которой его тянуло.

Тут вернулся Джамар.

Сабих нацепил на физиономию маску радушия и приязни.

— Все? — спросил хозяин дома и кивнул на станцию.

— Да, убери ее, только не в сад, держи в укромном месте, но под рукой, и следи за состоянием аккумуляторов.

— Мог бы не говорить этого.

— Присядь. Давай обсудим, что будем делать завтра.

Джамар взглянул на Сабиха и заявил:

— Наверное, речь пойдет о том, что будешь делать ты, не так ли?

— Нет, Баха, я сказал то, что хотел. Мы обсудим, что предстоит делать нам с тобой. Тебе и мне.

— У меня приказ встретить тебя, предоставить жилье, обеспечить безопасность. Ни о какой совместной работе мой шеф меня не предупреждал.

— Ты получишь приказ сегодня. Но это может быть поздно, поэтому давай сейчас обсудим наши планы на завтра.

Джамар присел на ковер.

— Слушаю тебя.

— Сначала вопрос. Твой внедорожник надежен?

— Далеко придется ехать?

— Я задал вопрос.

— Нури, люди умирают, а уж машина может сломаться в любой момент. Но пока внедорожник сбоев не давал. Он на ходу. Его смотрел местный механик, а он знает толк в машинах. Масло свежее, резина новая, дорогая. Кондиционер работает.

— Я понял. Завтра в девять часов утра мы должны проехать по главным улицам и окраинам Хасеке, далее по району. — Сабих указал маршрут на карте. — Конкретно по дороге, ведущей к деревне Афрани, через Будри и Варке.

— Надо — проедем. Как я понимаю, вести машину придется мне, да?

Сабих усмехнулся.

— Конечно, это же твоя машина.

— Что будем смотреть?

— Ты — дорогу. Если потребуется, будешь давать мне пояснения.

— Хорошо.

— Скажи, посты ополчения мы объехать сможем?

— Нет! — категорично ответил Джамар. — В городе еще можно избежать встречи с патрулем, но на выезде, а также у населенных пунктов, нас обязательно остановят.

— Проверка проводится формально или серьезно?

— Когда как. Все зависит от того, кто в патруле. Один посмотрит документы, заглянет в кабину и отпустит, другой вывернет всю машину наизнанку.

— У курдов могут возникнуть вопросы ко мне?

— Точно так же, как и ко мне.

— Тогда позаботься, чтобы патрулям не к чему было придраться.

— А что ответить, когда спросят, за каким шайтаном мы с тобой едем к буферной зоне, не имея родственников ни в Будри, ни в Варке, ни тем более в Афрани?

— Разве есть распоряжение курдских начальников об ограничении перемещения людей и транспортных средств по провинции?

— Нет. Есть приказ вычислять и уничтожать вражеских агентов.

— Но мы же не являемся таковыми.

— А вот это еще надо доказать.

— Тебя же здесь знают.

— Меня — да, тебя — нет. Но даже ко мне будут вопросы. Мол, что я забыл в тех селениях, которые ты собираешься посмотреть?

— Черт бы тебя побрал, Баха!

— Я-то тут при чем?

— Ты один из них, знаешь обычаи, традиции, образ жизни курдов. Тебе должно быть известно, как нам пройти маршрут. Или, может, используем объездные пути? Они есть?

Джамар спокойно прикурил сигарету и проговорил:

— Да, я один из них, знаю и обычаи и традиции своего народа, но не состою в ополчении, чтобы пользоваться большей свободой, нежели та, которую имею. Объездные пути есть везде. К селениям, указанным тобой, можно подобраться и не по основной дороге. Но патрули выставлены повсюду. Если нас задержат за холмами, которые окружают Афрани, то придется объясняться в изоляторе Хамена.

— И что ты предлагаешь?

— Я? — Джамар изобразил искреннее удивление. — Я и не должен ничего предлагать. Мое дело на завтра — вести машину, остальное — твои проблемы. Ко мне претензий у ополченцев не будет, если скажу, что ты пожелал проехать в Афрани. Ну а зачем тебе полуразрушенная деревушка, расположенная в десяти километрах от буферной зоны, придумай сам. Или запроси у начальства. Ведь это оно составляло план твоей работы, значит, должно было предусмотреть различные варианты.

От двери неожиданно донесся женский голос:

— Что ты притворяешься, Баха? Наверное, хочешь набить себе цену, да? Так она известна всем.

Джамар недовольно повысил голос:

— А тебя кто звал сюда, женщина?

— Я на таком же положении, что и ты. Сейчас говорит не женщина, которой действительно не следует вмешиваться в разговор мужчин, а агент, точно такой же, как и ты, Баха. Почему ты молчишь о том, что в Афрани проживает твой двоюродный брат?!

Сабих взглянул на Джамара.

— Брат? И ты ни слова не сказал о нем? Ты на кого работаешь, Баха?

— Ты и сам это знаешь.

— Начинаю сомневаться.

— Это твое право. Я не обязан раскрываться перед тобой, не имея соответствующего приказа из Анкары.

— Ты должен обеспечивать мою работу.

— Без приказа я никому ничего не должен.

— Ты хочешь, чтобы я доложил о нашем разговоре полковнику Банадиру?

Джамар понял, что переборщил. Ему было прекрасно известно, что положение Банадира во властной иерархии Турции только кажется невысоким. На самом деле он имеет очень сильное влияние и пользуется поддержкой самого президента. У него есть прямой доступ к нему, что позволительно весьма ограниченному кругу лиц. Этот полковник мог добиться увольнения любого генерала, причем не только в генеральном штабе.

— Хорошо. — Он поднял ладони. — Признаю, я немного переиграл. Но ты должен понять меня, Нури. Ты приехал, сделал свое дело и вернулся в благополучную Турцию героем, а нам с Висаль надо оставаться здесь и рисковать жизнью. Насчет брата я не сказал лишь потому, что ни разу не видел его. У меня с ним нет и никогда не было никаких контактов. Он живет сам по себе.