Юрий Корчевский - Фронтовик не промахнется! Жаркое лето пятьдесят третьего

– Лома убили!

И сам выскочил из-за стеллажа. В рост стоит, палит с двух рук беспорядочно, кричит:

– Волки позорные! Мусора!

И тут же рухнул замертво, получив несколько пуль от оперов. Минутная тишина. Потом голос из-за тюка:

– Не стреляйте, сдаёмся!

– Бросьте оружие, чтобы я видел. И вставайте, руки поднимите, – скомандовал Феклистов.

Поднялись два бандита, отшвырнув пистолеты.

– Три шага вперёд, на колени!

Один бандит выполнил приказ, другой кинулся в ворота. Всего-то четыре-пять метров до них, а не добежал. По бандиту одновременно выстрелили Андрей и Феклистов. К стоявшему на коленях подбежали оперативники, надели наручники, подняли, обыскали. Во внутреннем кармане обнаружили двое золотых часов с браслетами. Видимо – уже ограбили кого-то.

– Парни, осмотреть склад!

Убитых кладовщика и завскладом обнаружили сразу в конторке, но поиски продолжили, и не зря. На самом верху одного стеллажа обнаружили бандита. Прятался, затаился. Полагал – уйдут опера и он выберется незамеченным.

– Слазь и не дёргайся, башку продырявлю, – предупредил Андрей. – И оружие на пол брось.

Звякнул о бетонный пол револьвер, бандит спустился. А физиономия знакомая, его Андрей арестовывал за кражи ещё в Балашихе три года назад.

– Гражданин начальник! – осклабился бандит. – Опять свиделись!

– Всю жизнь бы тебя не видеть. Да теперь побольше срок получишь. Незаконное ношение оружия, убийство, сопротивление представителям власти. Червонец тебе светит, не меньше.

Один из оперативников сбегал за грузовиком. Туда поместили задержанных бандитов. Кроме того, вызвали «Скорую» для раненых и группу из прокуратуры. Все же тяжкое преступление.

Феклистов остался на складе, отправив Ватутина и Фролова с бандитами в отдел для допроса. Бандитов надо допрашивать сейчас, на «горячую». Андрей допрашивал Петьку – хромого, который прятался на стеллаже. Он освободился по амнистии, ещё в дороге, в поезде, главарь сколотил банду из амнистированных. Обосновались в Люберцах, у знакомого одного из банды. Достали оружие, по наводке решили ограбить склад. Первое же дело оказалось провальным. Андрей дело завёл, заполнил протокол допроса. Это было его первое столкновение со столь крупной бандой в Москве после амнистии. Освободился к вечеру, оружие вычистил, снарядил патронами. Первейшее дело, ибо не знаешь, когда оно потребуется.

Из райотдела вышел, направился к остановке трамвая. На остановке на него какая-то женщина пялится, улыбается.

– Андрей, ты меня не узнаёшь? Неужели я так сильно изменилась? Или обиду держишь?

Голос знакомый, бывшей возлюбленной Валентины. Это её папаша выдавил Андрея из Москвы.

– Валя? Ты в самом деле изменилась, прости, не узнал.

А в сердце уже ничего не колыхнулось. Это раньше переживал, а теперь перегорело всё, пеплом покрылось.

– Ты по-прежнему в милиции?

– Да, другого-то ничего не умею.

– Не хочешь спросить, как я живу?

– Нет, дело прошлое, зачем ворошить?

– Ты женат?

– Да, встретил прекрасную девушку.

Подошёл трамвай.

– Прости, Валя, мой номер.

Андрей вошёл в вагон. Времени после расставания много прошло, пять лет, а как Валентина изменилась. Потолстела, из стройной девушки в тётку превратилась, как-то постарела. Да, годы не красят никого.

В разговорах между собой оперативники обсуждали амнистию и резко возросший вал преступности. Те, кто работал на земле, понимали – зря. Захотят изменить свою жизнь единицы, в основном те, кто был осуждён по мелочи – бытовые драки по пьяной лавочке, за аварии, за «три сорванных колоска». Большую часть преступников, выбравших такую жизнь, лагерь или тюрьма не перевоспитают. Они, едва выйдя из-за колючей проволоки, сразу взялись за старое – воровали, грабили, насиловали.

Замполиты всех районных отделений милиции стали проводить всякие политзанятия, объясняя, что государство явило к оступившимся акт милосердия, дало ещё один шанс к исправлению, началу новой жизни. Андрей искренне был уверен в обратном. Преступники, те, кто имел не одну судимость, чувства жалости и сострадания к жертвам своим лишены начисто. И являть милосердие к «оступившимся пролетариям» негуманно по отношению к потерпевшим. Тем более большинство уголовников никогда не работало и не имело трудовых книжек. Какие же они пролетарии? Люмпены, маргиналы, отбросы. Но мнение своё никому не высказывал, дойдёт до замполита, пришьют непонимание линии партии со всеми вытекающими последствиями.

Днём столица жила как обычно. По улицам машины сновали, на тротуарах прохожих полно. Но с наступлением темноты город пустел. И это было заметно. Редкие прохожие старались быстрее добраться до своего дома или квартиры, полагая – «мой дом – моя крепость».

Однажды Андрей задержался на службе, по причине позднего времени редкие трамваи шли в депо. Он вскочил на подножку трамвая, а кондуктор встала на площадке, руки раскинула.

– В парк едем, гражданин!

– Мне хоть немного подъехать!

Он показал удостоверение. Милиционеры ездили в общественном транспорте бесплатно. Половину пути проехал, как вагон остановился. Вагоновожатый стал ломиком стрелки переводить. Пришлось покинуть трамвай. Уже хорошо, что часть пути ехал, а не на своих двоих шёл. На улицах темно, фонари не горят. Шаги гулко раздаются. Проходя мимо подворотни, подозрительную возню услышал, вроде сдавленный писк. Мимо пройти совесть не позволила, хоть и устал.

– Кто тут? Всем стоять, милиция! – крикнул он, выхватил пистолет из кармана.

Сразу топот ног, две тени кинулись от Андрея в другую сторону арки.

– Стой! Стрелять буду!

По уставу сначала положено сделать предупредительный выстрел вверх. А как вверх стрелять под аркой? Пуля срикошетить может. Андрей за убегавшими кинулся, запнулся о кого-то. Едва на ногах устоял. Видимо – потерпевший. Грабители во дворе разделились. Один влево, другой прямо бежал. Наверняка знали, где проходы имеются. Андрей вверх выстрелил. В замкнутом пространстве двора из четырёх домов звук выстрела прозвучал громко. Грабитель молодой, мчится быстро, можно упустить. Андрей пистолет вскинул, остановился. Силуэт убегавшего смутно маячит, а ни прицела, ни мушки совсем не видать. Выстрелил по ногам. Сразу вскрик, звук падения. Андрей, держа оружие наготове, подбежал. Молодой парень за простреленную часть держится. Опер одежду обыскал, обнаружил нож-бабочку, переложил в свой карман.

– Вставай!

– Не могу, – простонал раненый.

– Думаешь – пожалею? Пинками катить буду.

Матерясь и охая, раненый поднялся.

– Иди к арке.

Сейчас для Андрея главное, чтобы пострадавший не ушёл. Уйдёт, воспользовавшись моментом, и попробуй докажи грабёж! А нет пострадавшего и заявления, стало быть, и преступления не было. Тогда самому бы оправдаться за применение оружия. Но пострадавший был на месте. Пожилой мужчина сидел, привалившись к стене, вытянув ноги, держась за голову.