Александр Тамоников - Пятеро смелых

Генерал вручил сирийцу орден.

– Служу России! – четко ответил тот и собрался вернуться на место.

Но Шестопалов удержал его:

– Погоди, это только начало. Приказом директора департамента…

В этот момент ноутбук издал противный писк.

– Извините, – сказал генерал и склонился над ним.

На экране открылось небольшое окно для воспроизведения видеофайлов. Сначала в нем поплыла рябь, затем появилось изображение комнаты с неубранной постелью, столом, стулом и книжной полкой на стене. В углу комнаты на коленях стоял мужчина и на сирийском диалекте арабского умолял о пощаде. Рядом с ним в луже крови лежал второй мужчина.

Потом экран снова зарябил помехами. Но теперь в правом нижнем углу сменялись цифры: шесть, пять, четыре, три, два, один.

Отсчет закончился, и вместо цифр в центре окна появилась надпись на английском: The enemy destroyed.

– Противник уничтожен, – перевел начальник антитеррористического управления и негромко добавил: – Туда тебе и дорога, шакал. – Он шумно выдохнул, оглядел примолкшую аудиторию и вернулся к приятному мероприятию: – Итак, на чем я остановился?

– На приказе директора департамента, – подсказал Новиков.

– Да-да. Приказом директора департамента от вчерашнего числа Тахиру Умабору присвоено звание «майор Федеральной службы безопасности». В ближайшее время ему вручат ордер на отдельную квартиру в Подмосковье. Полагаю, ни у кого из вас нет ни малейших сомнений в том, что все это наш боевой товарищ заработал кровью, потом и нервными клетками. Он шестнадцать лет работал в тылу врага.

Бойцы спецназа согласно закивали.

– Майор Тахир Умабор зачислен в штат нашего управления на должность советника ближневосточного отдела. Я уверен в том, что и на этом поприще он принесет немалую пользу многострадальному сирийскому народу.

Спецназовцы откровенно радовались за этого скромного парня и громко аплодировали, когда генерал вручал ему офицерские погоны.

Потом Шестопалов наклонился к Тахиру и спросил:

– Не забыл, как мы с тобой задушевно беседовали на таджикской заставе близ реки Пяндж?

– Как можно такое забыть?! – Сириец улыбнулся. – Вы тогда были полковником, а я – контрабандистом, проводником караванов.

– Не жалеешь, что поверил мне и согласился на нас работать?

– Нет, – уверенно ответил Тахир. – И никогда не жалел.

Генерал обнял его, похлопал по спине и сказал:

– Что ж, я искренне рад тому, что для тебя война закончилась. Но поработать нам еще предстоит немало. Дел у нас по наведению порядка в твоей стране хватит не на один год.

– Я готов.

– Знаю и уже подумываю об одной важной операции, в разработке которой понадобятся твои знания и опыт.

– Товарищ генерал, а что с теми тремя парнями, которых мы спасли в Хаваре? Их оставили для реабилитации на базе Хмеймим, и мы больше о них не слышали.

– Вчера ребят переправили в Москву и определили в наш центральный профилакторий. Один вроде ничего, держится, а на двух других смотреть страшно.

– Как говорят у нас на Востоке, потерять близкого человека – все равно что лишиться руки. Рана зарастет, ты привыкнешь, но руки всегда будет не хватать.

– Это ты правильно сказал, – заметил Шестопалов. – Ничего, подлечим ребят. Там хорошие врачи и психологи. Надеюсь, они вернут их к жизни. – Генерал-лейтенант вспомнил о радостном и торжественном поводе, ради которого собрались в его кабинете эти люди, встрепенулся, тряхнул головой и заявил: – Ты пока отдыхай, Тахир! – Он кивнул в сторону спецназовцев и осведомился: – Я слышал, эти орлы пригласили тебя обмыть звание и орден?

– Да. Мы познакомились с ними в Хаваре. Все они надежные и смелые ребята.

– Смелые. Только не старайся пить с ними наравне. Договорились?

Сириец удивленно посмотрел на Шестопалова.

– Мое дело предупредить, – сказал генерал и пожал плечами. – А дальше как знаешь.