Александр Тамоников - Пропуск с красной печатью

– Стоп, Олег Александрович, – среагировал Медынич, – вы точно это знаете?

– Знаю, Павел, – проворчал Суханов. – Мне кажется, что знаю. Но как доказать, не представляю. Обращаться в органы глупо. Подозреваю, что именно этот человек инициировал наблюдение за всеми нами и под кого-то из нас копает, чтобы свалить вину на непричастного и самому уйти от ответственности. Я реально не знаю, Павел, что делать.

– Минуточку, – опешил Медынич. – Так вы кого подозреваете? Уж не самого ли…

– Давай без фамилий, очень тебя прошу, – зашипел Суханов.

– А вы с какого телефона звоните? – запоздало сообразил Медынич.

– С секретного, – объяснил Олег Александрович. – Если хочешь, давай встретимся и поговорим. Может, подскажешь, как вывести этого гуся на чистую воду. Одна голова хорошо, а две лучше. Не могу сообразить, воображение отказывает, и здравый смысл буксует. Я чувствую, что это он, есть несколько косвенных улик и очень странное поведение…

– Вот, черт… Я тоже заметил, что за мной наблюдают… – Медынич понизил голос: – Я ведь тоже не пальцем делан, могу заметить возле охраняемого дома машины, которых раньше тут не было. А еще эти странные фоновые звуки в телефоне, щелчки… Послушайте, но нас же сейчас слушают, нет?

– Успокойся, эта линия закрыта. Ты готов поговорить, или мне звонить в ГРУ, чтобы эти дуболомы окончательно разодрали наше управление? А вдруг я ошибаюсь?

– По телефону вы не хотите…

– И как ты догадался, Павел, – желчно вымолвил Суханов. – В общем, подъезжай через сорок минут на Воробьевскую набережную. Я буду ждать на парковке напротив ресторана «Старт». Знаешь, где это?

– М-м… Да, примерно представляю.

– Сможешь отвязаться от наблюдения? Уйдешь из дома незаметно?

– Хорошо, Олег Александрович, постараюсь.

Вспотело все, что могло вспотеть – руки, ноги, голова. Теперь, главное, не напороть. Он начал лихорадочно собираться. Надевал самое неприметное. Облачился в длинную куртку со стоячим воротом, натянул на уши кепку. Плотно сложил дождевик, сунул в карман. На цыпочках подошел к двери, прислушался, посмотрел в глазок. Стало любопытно: «пасут» соглядатаи входную дверь или только вход в подъезд? А есть ведь еще и пожарный выход из подъезда – на другую сторону дома. Имеется также запасной выход из квартиры – дом элитный, навороченный, в нем много разнообразных помещений, лазеек и проходов. Но все перечисленное этим вечером было не для него. Олег Александрович отправился в дальнюю комнату, гостевую спальню, которая в повседневной жизни почти не использовалась. Комната выходила на торец здания, имела отдельную лоджию. С этой стороны могли и не следить. Людей не хватит, чтобы уследить за всеми окнами и балконами! Но на всякий случай он проверился. Выскользнул на лоджию, приник к балясинам, которые на этой стороне заменяли бетонную стенку. Под лоджией на земле была пустая площадка – дорожки разбегались от клумбы. Спрятаться было негде. Напротив – торец здания банка, лишенный окон, но имеющий гигантский рекламный плакат, восхваляющий надежность данного кредитного учреждения, лишенного в прошлом месяце лицензии. Табуретка уже имелась, он придвинул ее к правой стенке, взгромоздился одной ногой на табурет, другой – на гребень лоджии, стараясь при этом не смотреть вниз. Вцепился рукой в фигурный кирпичный выступ, поставил правую ногу на выступающий козырек. Толчок вперед – перепрыгнул на соседний балкон, который находился почти рядом. Балкончик не простой, технический. Дверь оказалась не заперта (напрасно брал с собой стамеску и перочинный нож) – и через мгновение он уже выскользнул в соседний подъезд. Там было тихо, лампочка горела этажом ниже, жильцы не подавали никаких признаков жизни. Он вышел из улицу и сразу шмыгнул влево, не выходя на подъездную дорожку, быстро зашагал вдоль фундамента. Парковку заслоняли кусты, вряд ли наблюдатели в машине что-то видели. Свернул за угол, дошел до следующего дома, проверился: за ним никто не шел – отлично! – и зашагал к ближайшей арке на улицу ловить такси…

Через тридцать минут он уже выходил из парка недалеко от Воробьёвской набережной. Горели фонари. Блики света плясали по Москве-реке. На другом берегу переливались огнями развлекательные заведения, рябила реклама. Здесь же было пусто и безлюдно. Прошла парочка влюбленных вдоль парапета, скрылась за деревьями. Олег Александрович зашагал к парковке, на которой стояло несколько машин. Он знал, какое авто предпочитает подполковник Медынич. Черный «Чероки» стоял на краю пустыря в зоне, куда не попадал фонарный свет. Пару минут он постоял за парапетом, наблюдая за округой. Павел Егорович Медынич, в сущности, не глупец, мог догадаться, что дело нечисто. Но Олег Александрович в этом сомневался. Заподозрить генерала Суханова? Всякие, конечно, чудеса случаются в жизни, но чтобы такой лояльный, исполнительный работник… Генерал посмотрел на часы. Нет, напрасны беспокойства. У Медынича просто не было времени на него «настучать»…

Усилился дождь. Олег Александрович закутался в дождевик, засеменил к машине. Дверь со стороны пассажирского сиденья была не заперта.

– Приветствую, Павел Егорович, – добродушно проворчал генерал, залезая в салон. – Фу, ну и погодка…

Подполковник Медынич сидел в напряженной позе, выжидающе смотрел на генерала, пальцы нервно постукивали по рулевому колесу. Лицо подполковника пряталось в тени, иногда по нему пробегали матовые блики. Выбор этого человека легко объяснялся личной неприязнью к генерал-лейтенанту Верхотурову, которую Медынич сравнительно успешно скрывал.

– Опаздываете, Олег Александрович, – пробормотал подполковник, – сами же сказали – через сорок минут.

– Прости, Павел Егорович, – виновато произнес Суханов, – пять минут – не страшно. Москва оказалась длиннее, чем я предполагал. Ты один?

– Как перст, – вздохнул подполковник. – Говорите, Олег Александрович, что вам известно?

Все чувства напряглись. Нет, не привел Медынич «хвоста». Не звонил никому – не тот экземпляр. Разговор, возможно, записывает на диктофон, но по собственной инициативе и для собственного же потребления. Телефон с диктофоном несложно изъять.

– Да подожди ты, – поморщился Суханов. – Тебя точно никто не видел? Никому не говорил о нашем разговоре? Пойми, подполковник, это важно, кто-то ведет против нас искусную игру…

– Вообще не понимаю, о чем вы говорите, – раздраженно выдохнул Медынич. – Я ушел из дома через заднюю дверь, уверен, что меня никто не видел и никто следом не ехал. О нашем разговоре никому не говорил – я похож на сумасшедшего? Не тяните резину, Олег Александрович, я сыт по горло этими драматическими паузами. Что вы знаете? – Он оторвал руки от руля и повернулся к собеседнику.