Анатолий Гончар - Бомба мощностью в один гигабайт

– Жопорванец… – процедил сквозь зубы Андрей, тем не менее встал с кровати, сунул ноги в берцы и, небрежно зашнуровав, потопал к выходу.

Сентябрь в этот год выдался жарким. Сверкавшее на безоблачном небе солнце пронизывало своими лучами окружающий полевой лагерь лес и яркими пятнами разбегалось среди создаваемой деревьями тени. Солдаты второй группы в мрачном молчании выбрались из казармы и, выйдя на плац, выстроились в две шеренги перед расхаживавшим взад-вперед Ухтырцевым.

– Какого дьявола спим? – недовольным тоном спросил он.

– Обеденный перерыв, – ответил кто-то из второй шеренги.

– А время обеденного перерыва до скольких? – Ухтырцев подчеркнуто медленным движением поднес руку с часами к лицу и сам себе ответил: – Вы уже десять минут как должны на плацу стоять. У нас по расписанию что? Физподготовка! А вы еще проснуться не успели.

– А почему только у нас? Комбат же сказал: сегодня после обеда занятия на усмотрение группников.

– Вот именно! На мое усмотрение. Поэтому у нас «физо». И кончай болтать! А вам, – обратился Ухтырцев к командирам отделений, – в следующий раз выговор. Ясно?

Понурое молчание.

– Ясно? – рявкнул старший лейтенант и сердито сверкнул глазами.

– Так точно! – ответили провинившиеся командиры, а Ухтырцев вновь взглянул на часы.

– Времени у нас благодаря вам на разминку не осталось, поэтому сразу приготовиться к бегу. За мной – бегом марш! – и, развернувшись, побежал в направлении лесной дороги.

Старший Кислицын мысленно сплюнул и побежал следом. Несмотря на кипевшую в душе злость, ссориться с командиром группы в первый же день прибытия не хотелось.

«Надоест – уйду!» – решил он, вслед за Ухтырцевым наращивая скорость. Впрочем, по трезвом размышлении, Алексей пришел к выводу, что пробежка и на самом деле никому не помешает.

Меж тем асфальтовая дорога закончилась, и теперь они нестройной толпой мчались по петляющей среди деревьев грунтовке. Время от времени на ней попадались большие лужи, и тогда приходилось сворачивать в лес и бежать, спотыкаясь о многочисленные сухие ветки. Движение окончательно заглушило возникшее у Алексея недовольство, и он полностью погрузился в размеренный ритм бега. Группник по-прежнему бежал впереди, рядом натужно сопел не желающий отставать Глушко, остальные, не выдерживая заданного темпа, начали растягиваться в линию.

– Не отставать! – обернувшись назад, гаркнул Ухтырцев и, не замедляя темпа, побежал дальше. Через полсотни метров он вновь обернулся: – Крайние трое на финише завтра заступают в наряд! – и продолжил движение.

В задних «рядах» началось шевеление – заступать в наряд по роте не хотелось никому.

Через сорок минут непрерывного бега Ухтырцев вывел группу на опушку леса к широкому, но неглубокому озеру, словно чешуей покрытому искрящимися в солнечных лучах волнами.

– Привал! – объявил он, оборачиваясь и отмечая в памяти последовательность прибытия бойцов к финишу. Последним из-за деревьев показался хромающий на обе ноги Кислицын-младший. – Ты, ты и ты, – ткнул пальцем старлей в пробегающих мимо бойцов и, окинув взглядом тяжело пыхтящего Кислицына, разочарованно бросил: – Хреново, брат! Тренироваться надо.

Андрей покосился на группника и, ничего не ответив, направился к брату.

– Ты чего так? – спросил тот, впрочем, не слишком удивленный показанным результатом – младшенький всерьез заниматься физкультурой не любил.

– А-а-а, – отмахнулся Андрей, тяжело плюхнулся на «пятую точку» и только потом снизошел до ответа: – Ноги сбил в хлам. Болят, сволочи!

– Не понял! – искренне удивился Алексей. – У тебя же берцы давно разношенные?!

– Да с этим командиром… – Андрей покосился в сторону восстанавливающего дыхание старшего лейтенанта. – Все спешит куда-то. Шнурки не зашнуровал, вот и натер.

– Так надо было зашнуровать! – возмутился Алексей, поражаясь такой беспечности брата.

– Да я откуда знал, что мы побежим? Думал: построимся, постоим и все.

– Так потом бы остановился и зашнуровал!

– Да я как-то и не подумал… – простодушно пожал плечами Андрей.

– Ну, ты и олень! – не стал щадить чувств братца Алексей. – Дай хоть посмотрю, что там у тебя с ногами.

– А у тебя лейкопластырь есть? – Андрей, морщась, принялся стаскивать берцы.

– Откуда? Я с рюкзаком, что ли? Тоже спросил!

Кислицын-младший наконец-то разулся, и взору Алексея предстала довольно-таки безрадостная картина: на пятках набухали здоровенные кровяные мозоли.

– Маладец! – только и выдохнул он, после чего, прищурившись, поглядел на плывущее по небу облако, затем перевел взгляд на стоявшего у берега группника. Тот, с довольным видом взирая на блещущее под лучами солнца озеро, неспешно расстегивал мокрую от пота куртку, уже скинутые берцы валялись рядом. Сняв и кинув куртку в траву, группник негромко оповестил:

– Кто желает, может ополоснуться! – и, стянув с себя брюки, первым вошел в уже по-осеннему холодную воду. За ним потянулись и остальные.

– Я, пожалуй, тоже искупаюсь, – процедил Кислицын-младший, за что едва не огреб по башке от старшего.

– Ты вообще, что ли, сдурел? Сейчас искупаешься, а обратно в мокрых носках пойдешь? Совсем без ног останешься, идиот!

– Да я как-то не подумал, – пробормотал почувствовавший себя виноватым Андрей.

– Не подумал! – покачал Алексей головой. – Тогда не подумал, сейчас не подумал. Когда думать-то начнешь? Я, что ли, за тебя все время думать должен? Повзрослеть, может, пора? Или как?

– Да иди ты… тоже мне думец нашелся, – обидевшись, огрызнулся братец, отвернулся и, шипя от боли, принялся натягивать берцы.

Обратно возвращались быстрым шагом. Андрей плелся в хвосте колонны. Злой на весь мир, он нещадно матерился, обвиняя в своих злоключениях кого угодно, только не самого себя. Душа требовала разрядки. Входя в помещение казармы, Кислицын-младший окончательно решил, что ему следует во что бы то ни стало сегодня же вырваться в город.

Наврав с три короба заступившему на дежурство по отряду капитану Давыденкову «о срочности и необходимости» и получив разрешение на убытие, Андрей вызвал такси и тайком от брата покинул расположение роты.

Вечерело. Город расцвечивался огнями. Неоновые вывески манили своей притягательной яркостью. Расплатившись с таксистом и выбравшись на тротуар, он всей грудью с нескрываемым удовольствием вздохнул насыщенный автомобильными выхлопами городской воздух – воздух свободы, который пьянил и завораживал. Деньги с последней зарплаты у Кислицына-младшего еще оставались, и потому он, не раздумывая, направился к гостеприимно распахнутым дверям некоего питейно-развлекательного заведения с призывно горящей вывеской «Крутые горки». Пить много Андрей не собирался и потому в момент, когда к нему подсела красивая черноволосая девушка, был относительно трезв. И, естественно, не выпить с девушкой за знакомство он, как джентльмен, просто не мог.