Андрей Орлов - Экипаж. Предельный угол атаки

За витринами торгового центра гудел, искрился на солнце «город купцов» Дубай, главный туристический центр Ближнего Востока, вотчина и любимая игрушка семьи Аль Мактум. Сверкали небоскребы на Шейх Заед Роуд, тянулись в небо серебристые башни-близнецы Эмирэйтс Тауэрз, исправно работал самый крупный в мире торговый центр. Рестораны, клубы, магазины, бары…

Сквозь стеклянную витрину было видно, как проносятся по улице лучшие образцы мирового автопрома. У здания напротив сидел старик в белой чалме и с бельмом на глазу. Он перебирал четки и что-то шептал. Скользнула женщина, закутанная в бесформенную «бурку», повернула голову. Вместо лица – густая решетка паранджи.

Продавец в белом бурнусе спрятался в конце ряда и настороженно следил за единственными посетителями. Глотов – степенный, кряжистый, с жестким ежиком и сросшимися бровями – ковырялся в соседнем телевизоре.

Он покосился на взволнованного спутника и спросил:

– Чего вспотел-то, Витька? Кондишен вроде в норме. – Глотов проследил за работой оператора, который со странной любовью обсасывал в разных ракурсах один и тот же объект, пожал плечами и заявил: – Дикари, что с них взять. Принято здесь так – прилюдно казнить преступников. Футбол дерьмовый, элементы шоу не повредят. Скажи-ка, этот ящик нормальный? – Он ударил ладонью по изучаемому телевизору.

– Нет. – Витька сглотнул, помотал головой. – Дрянь китайская. Трубка – барахло. А вот этот нормальный. – Он кивнул на «Шарп» с диагональю в 21 дюйм, в котором как раз сменилась картинка и диктор стал зачитывать курсы акций.

Витька оторвался от телевизора и двинулся по ряду, уставленному бытовой техникой – видеомагнитофонами, видеодвойками, микроволновыми печами, соковыжималками, какими-то диковинными штуками с сомнительным лейблом «Сделано в Японии».

– Так давай брать. Ты куда? – бросил ему в спину Глотов. – На хрена тебе эти кофевафельницы?

– Сейчас, погоди. Гляну, чего у них в ассортименте.

– Ну, глянь. – Глотов кивком подозвал продавца, который неохотно отклеился от витрины и задумался, стоит ли овчинка выделки. – Давай быстрее, чурбан, шевели чувяками. – Арабского языка, по счастью, Глотов не знал.

– Размечтался, – хохотнул Витька, стаскивая с верхней полки коробку с ксероксом. – На арабских скакунах воду не возят, понял? Слушай, Глотов, отгадай загадку: без рук, без ног, а рисовать умеет!

– А хрен его знает, – простодушно отозвался Глотов. – Сам-то знаешь?

– Ксерокс.

Продавец знал не больше десятка русских слов. Он подходил неторопливо, с достоинством. К российским покупателям в торговых центрах процветающих нефтедобывающих государств относились снисходительно, хотя и без щенячьего восторга.

– Вот таких восемь, понял? – Глотов ткнул в отобранный «Шарп». – Восемь, ферштейн? – Он показал растопыренную пятерню и еще три пальца. – Мелкий опт, соображаешь? Сколько скидка?

Продавец заволновался, закаркал, вращая белками глаз:

– Ноу скидка, ноу… – Он начал размахивать руками, давая понять, что торг здесь неуместен.

– Как это ноу? – возмутился Глотов. – Ты с дуба рухнул, парень? Не шутил бы с серьезными вещами.

– Ноу скидка, ноу, – твердил продавец как попугай.

– Витька, ко мне! – Глотов покрывался краской негодования. – Пошли в другой магазин, нас здесь не любят!

– Бегу, Саня, бегу. – Витька вырулил из-за угла, таща в растопыренных руках огромный плоский телевизор. – Вот этот еще возьмем, в самолете, блин, смотреть будем… Ты что, Саня, серьезно? – запоздало дошло до парня.

Он грохнул телевизор об пол и распрямился в явной растерянности.

– Торговаться не хочет, злодей, – объяснил сложившуюся ситуацию Глотов. – Пойдем через дорогу, там такой же магазин.

– В натуре злодей, – решительно поддержал его Витька. – Да чтоб он подавился своей неземной жадностью!

Задрав носы, они прошествовали мимо растерянного продавца, выбрались на улицу, залитую солнцем.

– Считаю до трех, – пробормотал Глотов, украдкой скашивая глаза. – Даже не так. На счет «три». Один, два…

– Скидка, скидка! – вылетел за ними продавец. – Семь проценты, семь… – Он чуть не врезался в обиженных покупателей и выставил перед собой две растопыренные пятерни. На одной был подогнут мизинец, на другой – большой и указательный пальцы.

– Сейчас вернемся. – Глотов хмурился, чтобы не рассмеяться. – Может быть. Если не передумаем. Ну что, Витька. – Он уставился на хихикающего спутника. – Вот тебе и все Эмираты. Пиво, ночь, вояж по магазинам. А могли бы посетить мечеть Джумейру – прекрасный образец исламской архитектуры, исторический музей, дворец шейха, старый центр в Бар Дубай… Чего там еще в путеводителе было?

– Рынок «сук», – вспомнил Витька.

– Чей рынок? – не понял Глотов.

Роман Вакуленко – нескладный, угловатый, весьма придирчивый уроженец Сумской области – бродил по местному рынку, оберегая карманы от незапланированных инспекций. Рынок гудел, клубился. Пестрели вывески, дуканы. Стучали молотками башмачники. Брадобреи мыли, брили, стригли. Сновали водоносы с бурдюками из овечьих шкур. Дымились шашлычные. Лязг, гомон, лотки с калеными земляными орехами, прочими сладостями и съедобностями. Продавцы всего. Рулоны тканей, ковров, никелированная и медная посуда, подушки на цветных половиках, банки с корицей и тмином, горы фруктов, трав, коренья, грохот наковален, груды корыт и лоханей, витых железных кроватей, нуристанские ножи из нержавеющей стали, дутое стекло, лезвия, парфюмерия, жестянщики, сапожники, мясники, менялы, мелкие лоточники с тряпьем… Над всем этим грохочущим великолепием возвышался лазурный купол мечети, блестел минарет, усыпанный изразцами, с которого пристально взирал на толпу строгий глаз муэдзина.

Вакуленко знал, чего хотел. Он методично обходил торговые точки, заглядывал в палатки. Ювелирную лавочку Роман обнаружил на краю рынка, за палаткой, где розовощекий араб разливал зеленый чай.

Вакуленко перебирал какие-то колечки, бусы, брошки, хитроумные изделия из желтого металла. При этом он косил по сторонам, фиксируя потенциальную опасность. Карманных воришек здесь хватало.

Лопотал торговец с подчеркнуто простодушным лицом, прыгали его малолетние помощники, озирались покупатели. Языковой барьер был непреодолим. Если торговец еще мог связать несколько английских слов, то Вакуленко такое было не по силам в принципе. Он выбрал золотые сережки с рубином и пытался втолковать продавцу, что устраивает его в товаре абсолютно все, за исключением камня.

– Голубые, дурень, – твердил Роман бестолковому торгашу. – Понимаешь ты, чурка необразованная – го-лу-бые! Как глаза у меня. Вот смотри. – Он приложил к своим ушам золотые сережки. – Видишь, у меня глаза голубые? Звучит? Нет. Вот и дочке моей не прозвучит! Голубые! Ты понимаешь русский язык?