Александр Тамоников - Сирийские спартанцы

Еще через пятнадцать минут боя у Новикова закончились боеприпасы к автомату. Оставался пистолет СР-1 с шестью магазинами, несколько гранат и нож.

– Миша, разверни «шарманку» и свяжись с нашей базой, – приказал он связисту.

– Запросить, когда придут «вертушки»? – перевернулся тот на спину и вытянул из ранца станцию.

– Да. Обрисуй ситуацию и поторопи.

Пока Бубнов настраивал «шарманку», Павел решил добраться до лежавшей чуть ниже по склону каменной глыбы. Заметив ее в начале боя, он сразу понял, как удобно будет забрасывать противника гранатами, спрятавшись за ней.

Полтора десятка метров он прополз по неглубокой впадине, затем вскочил и в три прыжка преодолел оставшуюся до глыбы дистанцию. Тут же несколько пуль впились в твердый камень.

Первая же брошенная им граната весьма удачно накрыла парочку оборзевших бандитов, подобравшихся к вершине ближе всех. Вторая жахнула вблизи пулеметчика и заставила его откатиться назад. Осколок от третьей подранил еще одного…

Бубнов закончил сеанс связи, уточнив и координаты, и характер боя, и даже примерную численность атакующей банды.

– Командир, «вертушки» на подходе! – сообщил он по рации радостную весть.

– Отлично. С летчиками связь имеешь?

– Нет, но сейчас попробую настроить канал.

– Действуй. Как настроишь, свяжись с ними и обрисуй ситуацию. Пусть для начала дадут залп по восточному склону. А с западным мы справимся сами.

– Понял…

После часового боя спецназовцам пришлось жестко экономить боеприпасы. Боевики из ИГИЛ словно почувствовали ослабевшее сопротивление и стали напирать одновременно с двух сторон. А отряд из полутора десятков бандитов обошел с юга и давил с третьего направления.

Использовав все гранаты, Новиков достал пистолет и, осторожно высовываясь из-за глыбы, постреливал в самых наглых боевиков. Однако вскоре понял, что его позиция становится крайне опасной. А когда перед глыбой рванула граната, ударив взрывной волной и хорошенько оглушив, он решил, что пора вернуться на вершину…

– Генка ранен! – крикнул Лапин, когда командир вновь оказался на основной позиции группы.

Возле подрывника колдовал санинструктор, а Лапин, послав в сторону банды последний заряд, отбросил гранатомет и принялся отстреливаться из автомата…

«Плохо дело, – посмотрел Павел на часы. – Летуны сказали, что «вертушки» на подходе. Так где же они, черт бы их побрал?!»

Знакомый гул в небе раздался в тот момент, когда боевики подошли к позициям бойцов спецназа настолько близко, что стали различимы довольные улыбки на их бородатых лицах. Предвкушая скорую победу, они поймали кураж и выкрикивали свои религиозные лозунги.

Однако дальнейшее развитие событий повергло их в шок. За пальбой и криками они не слышали нараставшего гула, а когда заметили в небе пару «крокодилов» и транспортную «восьмерку», то немедля прервали наступление и откатились обратно на склоны. А после первого же залпа неуправляемыми ракетами, произведенного с двух Ми-24, стали поспешно отступать вниз – к подножию гряды. Там-то «вертушки» и накрыли их повторной атакой.

Это был последний штрих. Как вишенка на вершине торта.

– Пламенный привет и луч поноса в вашу сторону! – вставая, кричал сбегавшим вниз бандитам Лихач.

Толя Горбенко с окровавленной повязкой, шатаясь, поднимался от своей позиции с пулеметом на плече. Остановившись, он закурил и стал материться через сигарету, зло щурясь и сплёвывая.

Остальные парни тоже покидали позиции, отряхивались от пыли и подгребали к ровной площадке, куда должен был сесть вертолет…

Произошедшее казалось для бандитов кошмарным сном. Только что они представляли, как будут казнить неверных, а спустя пару минут многие из них сами предстали пред судом Аллаха.

В живых осталось человек семь-восемь, которые, побросав оружие, разбегались по низине и прятались по щелям. Остальные были убиты или корчились в предсмертных муках.

Молодой мальчишка ползал по траве, прижимая развороченное плечо к земле. Оторванная рука валялась рядом – он изредка упирался в нее бледным, бескровным лицом, пялил на мертвую конечность осатаневшие от боли и страха глаза и продолжал выделывать жуткие кульбиты отчаяния.

В небольшой воронке громко стонал мужчина средних лет. Осколками неуправляемой авиационной ракеты ему основательно повредило полость живота. Крича, он старался не двигаться и только сгребал руками и удерживал непослушно расползавшееся по обеим сторонам тела красно-белое месиво. Свои шевелившиеся внутренности игиловец осторожно подправлял дрожащими, растопыренными черными пальцами и пытался уместить их в распоротом чреве; а внутренности вместе с землей и травой снова и снова норовили вывалиться наружу…

«Крокодилы» продолжали кружить вокруг вытянутой гряды, а «восьмерка», заходя против ветра, медленно подходила к площадке.

Остатки банды растворились в низине, по склонам остались лежать лишь окровавленные трупы. Павел уже порядком не курил, после того как слетел на «гольфе» с моста, а тут от радости даже и выпить захотелось, и зачесалось чуть ниже спины…

Когда вокруг завертелся неистовый поток пыли, а основные шасси коснулись грунта, бойцы, помогая раненым, поспешили к ней. Дверца грузовой кабины отъехала назад, из чернеющего проема упал коротенький трап.

Новиков стоял сбоку и помогал бойцам загружать внутрь раненых. Сам запрыгнул последним.

– Дамы и господа, на нашем дирижабле есть каюты, пианино и бассейн. А теперь со всей этой херней мы постараемся взлететь! – подняв трап и закрыв дверь, прокричал бортовой техник.

Качнувшись, вертолет оторвался от площадки, наклонил нос и, обдав вершину гряды керосиновым перегаром, начал набирать скорость…

Спустя минуту он летел на предельной малой высоте, аккуратно огибая рельеф и выдерживая курс на российскую авиационную базу. Пара Ми-24 прикрывали сзади.

В чреве Ми-8 сидела вся группа майора Новикова. В пыльном и окровавленном камуфляже. С усталыми, но довольными лицами. Подрывник Генка Силанов получил сквозное пулевое ранение в районе правой ключицы. Пулеметчика Толю Горбенко задело осколком гранаты. Сереге Бобровскому пуля пробила мягкие ткани бедра.

– Пустяки, – успокоил командира санинструктор Дубов. – Толя с Серегой через десять дней забудут об этих ранениях. Генке с месяц придется походить с повязкой, но тоже ничего серьезного.

После взлета с вершины гряды Павел поинтересовался у борттехника, сколько лететь до базы. «Полчаса», – ответил тот.

Майор уселся на откидную седушку между Устиновым и Лихачевым. Минут пять никто не произносил ни слова. Все восстанавливали дыхание и переваривали свое чудесное спасение.