Александр Тамоников - Возвращение в строй

– И охрану?

– Этих когда как, но охраны, когда сюда все областные верхушки съезжаются, здесь немерено. И полицейские, и штатские. Наши иногда остаются, иногда уезжают, Боровской за охраной смотрит. Черт возьми, Паша, ты опять суешь свой нос куда не надо!

– Ну, что поделать, Алексеич, раз я такой любопытный?

– Переодевайся, любопытный, пойдем к управляющему, наряд получать.

– Предстоит какая-то более серьезная, чем подметание, работа?

– А я знаю? Может, предстоит, может, нет. Если заметил, вчера Алла по усадьбе долго гуляла. А той в голову может прийти все, что угодно. Надысь, до тебя еще, не понравилось ей, что каштаны вдоль аллеи к бассейну растут. А ведь сама решила там их рассадить. Приказала заменить голубыми елями. Саженцы привезли, а я до утра копал ямы под новое место для каштанов.

– Ямы рыть – не в шахте работать.

– Посмотрю я на тебя, когда Цуканов укажет на поляну и скажет – здесь к утру должно быть двадцать ям метр на метр, глубиной полтора, на дне в ряд щебенка или керамзит, потом перегной, потом вновь слой дренажа, сбоку труба для полива корней, и наполовину все прижато черной землей, что за усадьбой в ста метрах в бункере заброшенной фермы. Да к тому же вся земля должна быть вывезена опять-таки на ферму. А из инструмента лопата да тяпка садовая, ну, еще топор, чтобы старые корневища рубить.

– А что, и так бывает?

– Я к примеру. Но здесь, Паша, возможно все.

– Понятно. Беру свои слова обратно.

Цуканов, появившийся перед особняком в 8.00, никакой серьезной работы не дал. Распорядился заниматься тем же, чем и вчера.

Садовник довольно хмыкнул, Павел же сказал управляющему:

– Мне после работы надо в город, Алексей Викторович.

– Да хоть в Москву. Ты можешь вообще жить дома. Главное, чтобы в 8.00 был здесь.

– Начальника охраны предупредить?

– Как хочешь. Но ему это надо?

– Понял.

– А понял, приступай к работе, да идите отсюда быстрее, скоро босс с супругой в город поедут.

– Сегодня же среда. Уходим, – кивнул садовник и повернулся к Кулагину: – Пошли, а то машины подъедут, босс выйдет.

– С супругой?

– Не-е, они на разных тачках ездят.

– Ты упомянул среду. Это что, особенный день в усадьбе?

– По средам Алла Борисовна выезжает в магазины. Вот только почему-то возвращается утром в четверг. Черт, опять сболтнул. Паша, не доставай меня расспросами, а то разругаемся.

– Только один, Алексеич, уж больно интересно.

– Нет.

– Ты только кивни или покачай отрицательно головой. Босс тоже возвращается в четверг утром?

Садовник покачал головой. А Кулагин подумал, еще одна «непонятка». Жена Старикова проводит ночь в городе без мужа? Может, в секте какой состоит, и у них там по ночам со среды на четверг обязательный ритуал? Но он вроде ничего о подобных сектах не слышал. Надо у капитана Орехова поинтересоваться. Конечно, тот удивится, зачем это отставному капитану, устроит допрос, но ответ даст. А ФСБ знает обо всем и обо всех в городе и области. Естественно, речь о тех, кто представляет для службы хоть какой-то интерес. Странностей становится все больше. Но и обстановка, черт возьми, только усложняется.

У сауны садовник вручил Павлу метлу, и Кулагин приступил к работе, по ходу обдумывая новые подробности жизни этой загородной усадьбы. А может, он все преувеличивает? Но нет, чутье спецназовца не обманешь. Здесь что-то было не так, как должно быть. И он не успокоится, пока не узнает, что именно.

В девять утра к центральной лестнице особняка подошли «Мерседес» и «Ауди». За рулем второй машины находился неизвестный Кулагину водитель. Он и Баров одновременно вышли из машин, встав у задних дверок. На лестнице появились Стариков с супругой. Алла Борисовна сегодня выглядела не так, как всегда. Она улыбалась. Депутат же был темнее тучи, нервно покусывал губы. Они поцеловались у входа и сели каждый в свою машину. Водители захлопнули двери, и вскоре колонна из двух представительских автомобилей покинула территорию. Кулагин подумал, почему Аллу Борисовну не сопровождает кто-то из окружения Старикова? Ответ на свой вопрос не нашел, спросить не у кого. Он продолжил мести. Выбирая из травы шланг, увидел, как из окна третьего этажа вылетела конфета и упала на газон. Павел взглянул на окно, в котором мелькнуло бледное молодое женское лицо. Он кивнул, мол, видел, лицо исчезло, портьеры остались на месте. Подтянув шланг к конфете, он быстрым, незаметным движением поднял ее и сунул в карман.

Закончив с двумя аллеями, когда наступило время обеденного перерыва, Кулагин прошел в свое помещение. Ожидал, что появится и Прохоров, но того вызвал к себе управляющий. В окне третьего этажа никого не было, но органза слегла колыхалась, хотя погода стояла совершенно безветренная.

Кулагин развернул конфету. На блестящей обертке было нацарапано одно-единственное слово «Помогите».

– Помогите, – вслух проговорил он.

Желание девушки понятно. Просидеть год под стражей. Так можно и с ума сойти. Сойти с ума – не этого ли добивается Стариков? Но зачем? Ведь она хоть и не родная, но все же дочь, которую он, по сути, воспитывал долгие годы. Да и не похож он на демона, в отличие от жены. Жена. Она настаивала, чтобы Елену отправили в дурдом. Почему? Уж ей-то Елена никак не мешает. Сидит себе в келье и не доставляет неудобств. Влияет на мужа? Это может быть, но Алла Борисовна тоже имеет влияние на него, и, похоже, очень сильное. Их свадьба после смерти матери Елены. Стремительный взлет по карьерной лестнице Старикова. Уж это точно не без участия Аллы Борисовны и ее денег. Старикова видит в Елене конкурента в наследстве? Может быть, хотя если в семье властвует Алла Борисовна, то и все состояние записано на нее. Проверить бы, но это невозможно. Девушка просит помочь. Просит его. Почему его? Новый человек? Но где гарантия, что новый человек не ставленник Боровского? И чем он один может ей помочь? Поговорить бы с девушкой, всего минут десять, но, опять-таки, каким образом? Он мог бы подняться по стене, имеющей много выступов. Но не поднимет ли она шум? И не окажется ли так, что Елена действительно больна, а тут он, Кулагин. Черт, не те мысли лезут в голову. Но и оставить девушку он уже не сможет. Дурацкая натура. Прав Прохоров, не может он не совать свой нос куда не надо…

Ладно, посмотрим, что будет дальше. Глядишь, и удастся прояснить ситуацию. Павел помнил, что сегодня среда и с ним должен рассчитаться Корень за гараж.

Он достал сотовый телефон, хорошо, что его у работников в этой мутной усадьбе не забирают. Набрал номер.

– Да? – услышал знакомый голос.

– Привет, Корень!

– А?! Паша? Привет. Я все помню, «бабки» у меня, скажи, куда подъехать. Могу хоть сейчас.