Юрий Корчевский - Сибиряк. В разведке и штрафбате

Часам к четырем утра, установив последнюю мину, они поползли к своим.

Внезапно Алексей услышал, что навстречу им тоже кто-то ползет. Дернув сержанта за сапог – он полз первым, Алексей прошептал:

– Впереди кто-то есть, сюда ползет…

Сержант отмахнулся:

– Там наши траншеи.

Но тут легкий ветерок донес чужой запах. Алексей не курил, и запахи различал хорошо – не раз на охоте нос его выручал.

Он стянул ремень карабина через голову. Осторожно, стараясь не издать ни звука, снял предохранитель на затворе – патрон был уже в патроннике.

Сержант и еще два минера успели отползти вперед метров на семь. Вдруг оттуда донеслись вскрики, шум борьбы, замелькали тени. И было непонятно, что происходит. Уши резанул немецкий возглас.

Алексей вскинул карабин и, выстрелив в едва различимый силуэт, передернул затвор.

Оказывается, минеры столкнулись на «нейтралке» с немецкой разведгруппой. Они захватили нашего солдата из дозора и возвращались к себе. Будучи обнаруженными, немцы взялись за автоматы. Как только первый из них открыл огонь, стало понятно, кто чужой – у минеров автоматов не было.

Алексей выстрелил. Впереди завязалась рукопашная – слишком близко немцы находились от русских, и огнем можно было зацепить своих.

Алексей вскочил, перебросил ремень карабина через голову, рванул клапан чехла, вытащил саперную лопатку и кинулся к дерущимся. Пока он ночью ползал по «нейтралке», глаза успели адаптироваться к темноте.

Спиной к нему здоровенный немец пытался ножом или штыком – сразу и не разберешь, чем, только лезвие поблескивает – ударить минера. Алексей ударил его по шее, под обрез стального шлема. Противно чавкнуло, и немец стал заваливаться на бок.

Еще двое наседали на сержанта, отбивающегося прикладом карабина. Он держал его за ствол, как дубину.

Алексей ударил одного лопаткой, как топором, поперек спины. Захрустели ребра. Немец закричал, и Алексей ударил еще раз. Разведчик упал.

Теперь немец остался в одиночестве. В правой руке он держал нож, а левой слепо шарил по поясу, пытаясь нащупать кобуру.

Сержант взмахнул карабином. Немец отшатнулся, уворачиваясь от удара, запнулся о тело убитого соотечественника и упал на спину. Изо всей силы сержант ударил его прикладом по руке. Немец выронил нож и закричал от боли. А сержант бил прикладом – по груди, по лицу, по животу. Он как будто обезумел.

– Сержант, все, успокойся. Ты убил его.

Сержант посмотрел на Алексея диким взглядом, на его лице темнели многочисленные капли крови.

– Ты ранен?

– Вроде нет.

– Кровь у тебя на лице.

Ни наши, ни немцы не стреляли, боясь в темноте попасть в своих. Немцы не пускали осветительных ракет, что делали всегда, – они надеялись, что их разведчики выкрутятся.

– Мы что, вдвоем остались?

– Похоже.

– Тогда берем наших и тащим к траншеям. Может, ранен кто.

Алексей взял под мышки Илью и, пятясь, потащил его к своей траншее. Благо никто не стрелял, и это давало ему возможность не пригибаться.

Когда почувствовал под ногами бруствер, остановился.

– Эй, пехота! Помогите!

К нему подбежали два пехотинца и помогли спустить минера в траншею.

– Не дышит он, вся грудь в крови.

Тяжело дыша, рядом появился сержант.

– Как он?

– Готов, – ответил пехотинец.

– А мой жив, дышит. Зови санитаров! Вот что, Ветров, – обратился он к Алексею, – иди к месту схватки, собери оружие. Положено так.

– Наше или немецкое?

– Все, что найдешь. И документы, если у немцев есть, тоже прихвати.

Алексей вздохнул. Неохота, страшновато снова на «нейтралку», но… сержант приказал.

– Есть.

Он выбрался из траншеи и не ползком, а на ногах направился к месту, где произошла схватка. Обшарил карманы маскировочных халатов у немцев – пусто. И наши, и немецкие разведчики перед рейдом в тыл противника документы сдавали.

Обыскивать убитых было неприятно. Он собрал оружие в кучу – получилось изрядно: четыре пистолета-пулемета МР 38/40 и две трехлинейки. Вспомнил про пистолет. Расстегнув ремень, снял его вместе с кобурой. На поясе еще ножны были. Он снял с убитых ножи – пригодятся самим. Без ножа, к которому привык в тайге, он был как без рук. Штыком от трехлинейки ничего разрезать нельзя – он четырехгранный, а ножи положены только в разведке. Был у сержанта еще складной нож – бикфордов шнур отрезать или провода, только Алексей хотел иметь свой.

Он обвешался оружием и, шатаясь под его тяжестью, направился к траншее.

Раненого уже унесли. Подошел сержант:

– Все собрал?

– Все, только магазины в подсумках у немцев остались. И так еле донес.

Из-за поворота траншеи появился лейтенант-пехотинец:

– Сержант, доложите, что случилось?

– Наткнулись на группу немецких разведчиков, вступили в рукопашную. Один из наших бойцов ранен, второй убит. Немецкая разведгруппа в составе четырех человек уничтожена.

– Они от нас шли?

– Так точно.

– Если возвращались, то с ними мог быть «язык» – захваченный у нас солдат.

– Не видели, товарищ лейтенант.

Сержант стушевался. И в самом деле, если немцы от наших траншей возвращались, у них мог быть пленный. А эти четверо могли быть всего лишь группой прикрытия.

Лейтенант подозвал пехотинца:

– Сползай к окопу, где дозор, узнай – все ли в порядке.

– Есть.

Пехотинец неловко выбрался из окопа и пополз к месту, где располагался дозор. Вернулся он через четверть часа.

– Окоп пустой, товарищ лейтенант, в нем только винтовка.

Пехотинец снял с плеча ремень второй трехлинейки.

– Так, упустили! Что же ты, сержант?

– Я-то здесь при чем? – удивился сержант. – У нас другие задачи, мы минеры. Это вашим дозорам спать не надо было.

– Поучи еще! – лейтенант прекрасно понимал, что сержант прав. – Идите в свое расположение!

– Есть!

Они выбрались из траншеи и пошли в свое расположение.

Минеры располагались за второй линией траншей – в лесу, в землянках, вместе с другими тыловыми службами.

Начало светать – в сентябре солнце показывалось из-за горизонта еще рано.

– Чего это на тебе два пояса? – разглядел в рассветном полумраке сержант.

– С убитого немца снял. Нож и ножны у него хорошие.

– И пистолет в кобуре. Ты вот что. Нож с ножнами на свой пояс перевесь, пригодятся еще. А пистолет в вещмешок спрячь. При выходах на «нейтралку» в карман класть можно, не табельное оружие. Кобуру же выкинь.

– Автоматы немецкие надо было забрать у пехоты, – вспомнил Алексей, – наш трофей.

– Да, с автоматами ползать сподручнее, только не положено.

– Почему?

– Политрук сразу припишет преклонение перед оружием противника.

– Тогда пусть нам наши автоматы дадут.

– Эка хватил! У пехотинцев видел? Один «ППД» у лейтенанта, командира роты, у солдат – те же трехлинейки. А ты сапер, тыловая, можно сказать, служба, до тебя автомат вообще не дойдет. Ладно, парень ты хороший, боевой, здорово помог, не растерялся в первом бою – так редко бывает. Будет из тебя толк. Иди в землянку, отдыхай. А я к командиру взвода, доложить о потерях.