Юрий Корчевский - Сибиряк. В разведке и штрафбате

– Правда, – вынужден был согласиться Виктор. – Так я пойду?

– Иди, я сменю потом.

Алексей еще посидел, подумал – правильное ли он решение принял? Или лучше все-таки закрыть ворота и пробиваться к своим? Опыт перехода передовой у него есть. Только ведь опять «окруженцем» назовут, к особисту поведут.

Он выпил еще немного. Водка не брала. Нехотя пожевал кусок тушенки. Осмотрелся и увидел вдали фигуру человека, идущего по направлению к ним. Он вскинул винтовку и в оптический прицел четко увидел: идет красноармеец, и походка знакомая. От волнения затряслись руки – неужели Федор возвращается?

Человек подошел поближе, и Алексей убедился – Федор. Он встал, подошел к Виктору.

– Федор к нам возвращается!

– О! Здорово!

Видно было, что Федор устал сильно: он шел медленно, как будто сапоги по пуду весили. Вот он подошел к складу, и Алексей увидел, как осунулось и обросло щетиной его лицо, как ввалились глаза.

– Товарищ ефрейтор! – Федор приложил руку к пилотке.

– Да брось, говори скорее!

– Не удалось мне фронт перейти. У немцев три линии траншей, везде техника, солдаты. Два дня высматривал, как лучше пробраться, – все впустую.

Надежда, что Федор доставит приказ, рухнула.

– Есть хочу – сил нет.

– Виктор, покорми человека.

– Это мы мигом.

Федор присел у ворот.

– А парни где? Не вижу никого.

– Похоронили сегодня. Бомба с самолета попала, обоих наповал.

– Кто?

– Иван и Андрей.

– Жалко ребят.

Федор жадно ел консервы, хрустел сухарями.

– Фронт далеко?

– Километров двадцать пять. Кто их мерил, эти километры? Я же не по прямой шел, лесами да оврагами. Скрывался, как дезертир последний, противно.

У Алексея рухнула последняя надежда. Нет, рядовым быть проще. Командир отдал приказ – исполняй. А теперь голова пухнет от мысли – что делать? Извечный русский вопрос. А и в самом деле – что?

И решать надо скорее, уже конец октября. Еще хорошо, что осень сухая, дожди идут редко и непродолжительные. Но с началом ноября вполне может лечь снег, ударят первые морозы. Тогда совсем худо будет в лесу, если они все-таки решат идти к своим. К тому же шинели выделяться на снегу будут, а белых маскхалатов на складе нет – Алексей уже узнавал у Виктора. Хотя кое в чем снег помощником будет. Низ ворот если припорошит, то вблизи будешь стоять – не увидишь. И следов, которые они могут оставить у склада, тоже не будет. Все, решено: они уходят, оставив склад.

Алексей объявил о своем решении утром, сразу после завтрака.

– Виктор, пройди по складу, возьми каждому по «сидору». Загрузи, что посытнее – консервы, сухари. И вот что еще – не забудь три простыни.

У Виктора от удивления глаза на лоб полезли.

– Простыни-то зачем?

– Кто знает, сколько идти придется. Если первый снежок выпадет, мы заметны будем. Так что простыни – для маскировки.

– А, понял.

Через час «сидоры» были готовы. С трудом они закрыли ворота, замаскировали, как могли.

– Караул, слушай задачу. Идем на соединение со своими. Я головным. За мной Виктор, замыкает Федор. Дистанция – пять метров. Не разговаривать. Подниму руку – стоять, опущу ладонью вниз – падать на землю. Вопросы есть?

– А почему дистанция пять метров? – спросил Виктор?

– Чтобы автоматной очередью всех троих не сняли, – снисходительно пояснил Федор. Он воевал и знал многие практические вещи, необходимые на фронте для выживания.

– Шагом марш!

Ничто так не дисциплинирует, как воинские уставные команды. Карты вот только не хватало, но общее направление известно.

Часа через три Алексей объявил привал.

– Осмотреть портянки!

Эта команда больше относилась к Виктору – в караулке ноги до мозолей не натрешь.

Потом они перекусили одной банкой тушенки на троих. Жаль, фляжка с водкой тоже была на троих одна.

Самое главное – они добрались до леса. В открытом поле Алексей чувствовал себя на виду, неуютно. А вдруг враг?

Только они двинулись снова, пытаясь по светлому времени пройти побольше, как послышались странные звуки.

Алексей поднял руку, и группа остановилась. Сам он сбросил с плеча «сидор» и пополз вперед.

Тьфу ты! На лесной дороге стояла лошадь с подводой, и старик грузил на телегу ветки.

– День добрый, дедушка! – поднялся Алексей.

Дед от неожиданности подпрыгнул.

– Фу, напугал старого! Выскочил, как черт из табакерки!

– Извини, отец, не хотел. Немцы поблизости есть?

– Давеча проезжали на мотоциклетках. Промчались по селу, кур постреляли, у кого остались, флаг с сельсовета сорвали, бумагу прилепили и уехали.

– А что за бумага?

– За укрывательство военнослужащих, за помощь партизанам, за хранение оружия – повешенье.

– О как! Сурово!

– Каждая власть так начинает.

– А какая деревня или село поблизости?

– Ноглики. Не слыхал?

– Нет. До фронта далеко ли?

Дед лишь развел руками.

– Ну, бывай, отец. Побьем мы фашиста и вернемся, попомни мои слова.

– Дай-то Бог! – старик перекрестился.

Алексей окликнул своих, и они двинулись дальше. Когда наткнулись на ручей, напились вволю, пополнили фляжки свежей водой. Уже в сумерках остановились на привал, поели. Место было глухое, и Алексей часовых не ставил. Если бы кто-то и вздумал к ним подобраться, сучья захрустели бы и треском сразу бы насторожили.

Алексей проснулся первым, прислушался. На востоке погромыхивало. Стало быть, фронт – в одном дневном переходе.

Он объявил подъем, и после завтрака группа двинулась дальше.

Не успели они прошагать и часу, как вышли к дороге. Слева показалась колонна автомашин, и пришлось залечь. Кустарники по большей части листву сбросили и укрывали плохо.

Когда машины прошли, подняв клубы пыли, Алексей скомандовал:

– Бегом через дорогу – марш!

Он опасался, что если колонны пойдут одна за другой, то им придется лежать у дороги до вечера. Однако силы и возможности у немцев были уже не те, что в сорок первом.

Дальше группа двигалась уже осторожнее. Алексей все время прислушивался и принюхивался, как собака, нос – он тоже нужен. Некурящий человек табачный дым издалека чует.

Потом лес кончился. Далеко впереди был виден еще один, но до него верных пять километров открытого пространства.

Сзади и левее послышался приближающийся рев моторов. Оказывается, метрах в двухстах от них шла грунтовая дорога. На нее выползла небольшая колонна танков T-III. Остановилась. Открылись люки, и из боевых машин начали выбираться экипажи. Некоторые пошли в кусты облегчиться, другие разминались, а механики-водители принялись осматривать гусеницы и катки. Во время движения по пересеченной местности ходовая часть – самое уязвимое место. Истираются пальцы, отверстия на траках, гусеницы вытягиваются, норовя слететь при поворотах.