Александр Тамоников - На линии огня

— Как тебе удалось выжить? Как уцелел твой головной БТР?

— Водитель вовремя тормознул.

— Сколько машин сожгли «духи», не знаешь?

— Половину точно, и три БТРа в придачу. Но это теперь не важно. Видимо, «духов» здесь собралось немало и они провели массированный обстрел колонны перед тем, как начать штурм со склонов. У тебя радиостанция цела?

— Да вроде, вон рядом с Исаевым лежит, а что?

— Надо помощь вызывать, Саня — потерь у нас много, — да и уводить личный состав в крепость. Пока есть такая возможность. Моя бортовая радиостанция заглохла.

— Думаешь, «духи» не ограничатся расстрелом колонны?

— Думаю, нет. Ты давай, связывайся с полком или с батальоном, я же прошвырнусь вдоль колонны, вернее, вдоль того, что от нее осталось, затащу ребят в крепость. Запомни: твоих отправлю ближе к северному склону, с него и будешь отбивать атаки душманов; своих рассредоточу на южной окраине, прикрою южное и фланговое направления.

— Сколько у нас осталось солдат? — спросил Черников.

Белоусов сплюнул в пыль:

— Хрен его знает. Но человек двадцать должно было уцелеть.

— Увидишь Зайцева, пусть с отделением техобслуживания раненых в крепость тащит.

— Угу! Давай, работай по связи, я пошел. Скоро «духи» пойдут в атаку.

Белоусов рванулся к дымящимся, оплавленным остаткам «ЗИЛ-131». Черников крикнул Исаеву:

— Сержант? Радиостанция не повреждена?

— Никак нет!

— Давай, замени меня!

Сержант переполз к позиции старшего лейтенанта. Черников перекатился к радиостанции, включил ее:

— «322-й»! «322-й»! Я — Скат!

Начальник штаба ответил тут же:

— Я — 322-й! Что за канонада у вас там в ущелье?

— Докладываю. В 7.45 колонна подверглась нападению неизвестных сил противника. Выстрелами гранатометов сожжена часть машин — бо́льшая, скорей всего, часть, и личный состав роты, и взвод охранения понесли серьезные потери. Сейчас «духи» ведут по нам огонь из стрелкового оружия. Мы с «Заслоном» приняли решение увести солдат в крепость, нужна поддержка.

— Черт бы побрал этого Абутияра! — выругался начальник штаба полка и приказал: — Уточни потери!

Александр ответил:

— Не могу! Знаю, что сожжены два БТРа взвода охранения, третий уцелел и ведет огонь из «КПВТ» по южному склону; подорван и бронетранспортер перегона. Уничтожен «ЗИЛ-131» с боеприпасами. Что с другой техникой, сказать пока не могу, но думаю, что сожжены и топливозаправщики. По личному составу тоже ничего точно не известно, но потери наверняка серьезные.

Справа раздался еще мощный взрыв.

— Черт! Похоже, еще одну машину «духи» подорвали. Шлите помощь! Нас атаковала крупная банда. В сложившейся ситуации мы долго не продержимся. «Духи» бьют и с севера, и с юга.

— Помощь вышлю. Что делает Заслон-1?

— Отводит людей в крепость. Будем организовывать там оборону.

— Я понял! Сейчас же связываюсь с Хашкарским авиаполком, минут через двадцать к вам подойдут «вертушки». Из полка направляю роту третьего батальона. Им тоже потребуется минут двадцать, чтобы дойти до вас, но действовать рота сможет только после отработки задачи летунами. Как понял меня, Скат?

— Я все понял! Предупредите летчиков, что у «духов» вполне могут быть переносные зенитно-ракетные комплексы.

— Передам! Держитесь, помощь подойдет!.. Станцию, Скат, береги, «коробке» и «крокодилам» необходимо будет уточнить обстановку перед тем, как вступить в бой!

— Принял.

— Держитесь, старлей!

— А у меня другого выхода просто нет…

Старшему лейтенанту Белоусову не пришлось отводить личный состав в крепость. Бойцы, выскочившие из машин и сброшенные с подбитых бронетранспортеров, сами, открыв огонь, отошли за укрытия крепости. Командир взвода охранения увидел на дороге только прапорщика Зайцева, выводившего отделение техобслуживания из МТО-АТ. Прыгнув в канаву, в которой залегли технари, Белоусов спросил Зайцева:

— Не ранен?

— Нет! Черт, откуда появились «духи»? Ведь ты же провел разведку этого ущелья.

— Не знаю, Илья! Значит, эти горные козлы ждали нас за вершинами.

— Ждали? Значит, они знали, что здесь пойдет колонна, — сделал вывод прапорщик.

Слева раздался взрыв. Белоусов выглянул из канавы и тут же отпрянул назад. В десяти сантиметрах от него, вздымая грунт, поднялись фонтанчики мелкого камня и пыли от автоматной очереди.

— Вот суки! Засекли нас.

— Что рвануло? — спросил Зайцев.

— Летучка ремроты! Не знаешь, бойцы в ней успели уйти в крепость?

— Да, вроде, успели. И сколько осталось неподбитых машин?

— Еще одна мастерская, санитарный «УАЗ», «Урал» и «ЗИЛ-131», да мой головной БТР!

— Слышу, еще стреляют из «КПВТ». Но козлы горные все сожгут, не пройдет и пяти минут. Интересно, как они нас в яме засекли, ведь склоны затянуты дымом?

— Хрен их знает! Черников передал приказ вместе с бойцами МТО-АТ организовать эвакуацию раненых в крепость, но я что-то никого из раненых, пока перемещался вдоль останков колонны, не видел.

— Их ребята с машин и мотострелки вынесли. А сколько вместе с техникой сгорело пацанов?

— Что сейчас об этом говорить? Сейчас отбиваться надо. Давайте, рвите в крепость, я прикрою. Потом вы прикроете меня.

Слева раздался еще один взрыв, и крупнокалиберный пулемет замолчал. Белоусов в сердцах ударил кулаком по камню, в кровь разбивая пальцы:

— Черт! Последний БТР сожгли! И еще двух ребят! У-у-у! Надо было все здесь прошерстить до того, как колонну высылать — ан нет, давайте, вперед, в ущелье противника быть не может…

Прапорщик положил руку на плечо офицера:

— Успокойся, Коль! Ничего уже не изменишь. А то, что ребята погибли… Так без смерти войны не бывает. Мы отходим!

Старший лейтенант взял себя в руки:

— Да. Давайте, но не кучей, а то постреляют вас духи как кроликов.

Бойцы отделения технического обслуживания во главе с прапорщиком Зайцевым бросились к ближайшей сохранившейся части дувала. Не всем удалось добежать до укрытия; вскрикнув, упал на полпути один из солдат. Зайцев метнулся было к нему, но Белоусов крикнул:

— Назад! За дувал! Оттуда огонь по склону. Я вытащу парня.

Прапорщик перемахнул через глиняный забор, и вскоре оттуда по южному склону ударили три автомата. Старший лейтенант посмотрел на лежащего метрах в пятидесяти от канавы раненного в ногу бойца. Тот корчился от боли. Расстрелять солдата с вершины или склона не составляло никакого труда, но «духи» не стреляли. Это объяснялось просто: они знали, что советские военнослужащие не бросали в бою ни погибших, ни тем более раненых. И ждали, когда на помощь подстреленному солдату выйдут его товарищи, чтобы сразу убить нескольких человек. Паскудная практика паскудной войны.

Белоусов увидел метрах в трех от солдата еще одну канаву. Не такую глубокую, в которой он находился в данный момент, но вполне пригодную для укрытия двух человек. Командир взвода крикнул раненому: