Сергей Зверев - Точка выброски

Нечего и говорить, что высадка оказалась весьма неудачной. Однако времени скорбеть и расстраиваться не было. Теперь оставалось действовать, причем за всех погибших.

— Ну что ж, за работу, — мрачно проговорил Лавров.

Через два часа майор с капитаном стояли над холмиком, который они сложили из обломков скал над телами пяти своих погибших товарищей.

— Эх, не в самом удачном месте мы десантировались, — не совсем к месту сказал капитан Катаев.

— Эти диктаторы всегда считают себя умнее других, — добавил майор. — Он потерял самолет с экипажем, а мы… Пятерых таких ребят! Спите спокойно, бойцы. Родина вас не забудет! А мы — отомстим за вас!

Отдав последние почести погибшим российским воинам, Лавров и Катаев вдвоем на единственном уцелевшем квадроцикле направились в глубину пустыни, на поиски следов пропавших гонщиков.

— Гэ-Пэ-эС показывает, что это случилось именно здесь, — Батяня стоял на вершине бархана. Во все стороны от места исчезновения российских гонщиков расстилались бескрайние пески.

— Да, пустыня есть пустыня. Следы похищения засыпало, — капитан Катаев почесал голову. — А куда же тогда делись оба «КамАЗа»?

— Попробуем применить металлоискатель? — Майор Лавров достал из багажника квадроцикла другой аппарат.

Этот прибор часто помогал в сложных ситуациях, и не взять его с собой в пустыню было нельзя. Но и здесь техника оказалась бессильной. Тщательное обследование территории не обнаружило под песком никаких крупных металлических предметов.

— Возможно, похитители куда-то их угнали, — устало проговорил Лавров, садясь и вытирая пот со лба.

— Вместе с экипажами? Когда перестали поступать сигналы через спутник и утихла песчаная буря, организаторы гонок послали в этот район вертолет. «КамАЗы» как сквозь землю провалились. И нигде с тех пор не появлялись, — капитан Катаев выглядел обескураженным.

— Ну, в этом месте они точно под песок не проваливались. Ладно, давай собираться, покурю, и поедем отсюда, — сказал Батяня, доставая из кармана сигареты и зажигалку.

— Ближайший городок всего в шестидесяти километрах на юго-западе. Едем туда? — спросил Катаев.

— Я видел на карте. Туда мы всегда успеем. Проедем-ка мы лучше по пустыне. Заодно и пейзажами полюбуемся, — заключил майор.

— Что-то у тебя раньше такой любви к дикой природе не замечалось.

— Все меняется, меняются и люди, — туманно ответил Батяня, попыхивая сигаретой.

Они двинулись через пески на юго-восток, оставив горы позади себя. Местность была на удивление однообразной, но вот километров через двадцать — двадцать пять безжизненная пустыня стала перемежаться участками саванны с чахловатой растительностью. Несколько раз офицеры на руках перетаскивали свой четырехколесный мотоцикл через каменистые русла пересохших рек.

— Не все так плохо! — кивнул на признаки жизни Лавров. — Так, глядишь, и до большой воды доберемся.

— Их здесь называют «вади», — сказал капитан.

Пересекая одно из русел, десантники даже заметили на дне тоненькую струйку грязной воды. Несущийся по утренней степи квадроцикл с каждым преодоленным километром пути распугивал все большее количество разбегающихся в разные стороны ящериц, тушканчиков и другой мелкой живности.

— Смотри ты, здесь жизнь просто бьет ключом! — воскликнул Батяня. — А поохотиться тут можно?

— Ну, смотря на кого, — сказал капитан. — Не думаю, что здесь можно встретить кого-нибудь покрупнее змей, тушканчиков или зайцев. Да и зайцев, пожалуй, навряд ли тут увидишь. Нет, если ты, конечно, желаешь сделать шашлычок из песчаной крысы, тогда — пожалуйста.

— А вон там что такое? — Лавров указал на видневшуюся на горизонте стаю каких-то зверей.

— Интересно! Поехали за ними, посмотрим.

Мощный квадроцикл без особых усилий довольно быстро нагнал стайку из полутора десятка со всех ног улепетывающих от него симпатичных рыжевато-коричневых животных с белыми головами и причудливыми рожками.

— Да, очень интересно! — прокричал Катаев. — Это же газели-дамы!

— Дамы? — засмеялся Лавров. — Только дамы? А их кавалеры тогда где?

— Да это только название такое — «газель-дама», — улыбнулся капитан. — Так их прозвали за красоту и грациозность. А на самом деле здесь и самцы, конечно, есть. Вон они — те, что покрупнее, и рога у них потолще.

— Ясно. Вот и есть кого подстрелить, — повеселевший Лавров похлопал рукой по стволу своего автомата. — А ты говоришь — тушканчики. Было бы желание — всегда можно отыскать что-то более приятное на вкус, чем песчаная крыса.

— Да ты что! — возмутился Катаев. — Они же в Красной книге давно! Это очень редкий вид. Таких газелей и на Земле-то почти не осталось!

— Да пошутил я! — Андрей остановил мотоцикл, любуясь убегающими животными. — Что я, природу не люблю? Ты из меня живодера-то не делай.

— Нам повезло, что мы их здесь увидели, — Сергей с улыбкой глядел вслед грациозно подпрыгивающим газелям. — Я столько раз бывал в этих краях, а никогда с ними раньше не встречался. Возможно, что это — одно из последних сохранившихся на свете стад. Ты знаешь, а ведь многие ученые мечтают вот так полюбоваться на этих прекрасных животных.

— Ну вот, я всегда говорил, что в каждой ситуации надо находить положительные стороны, — заключил Батяня. — А теперь пора двигаться дальше. Кроме прекрасных животных, в этих местах присутствуют люди. А вот они у меня такого восхищения не вызывают.

Помещение в крепостной башне, в котором содержали российских пленников, не было ни тесным, ни тем более сырым. Благодаря его толстым стенам, сложенным из каменных плит в незапамятные времена, ночью в нем не было холодно, а днем — жарко. Неудобством здесь были только маленькие, забранные решетками окна, через которые даже в ясный солнечный день проникало совсем немного света. Но и через них можно было видеть маленький участок территории снаружи крепости — пару глинобитных лачуг и тандырную печь, в которой изо дня в день пеклись лепешки. Именно такие лепешки, литровая пластиковая бутылка воды на каждого, а также консервы и составляли ежедневный рацион похищенных российских гонщиков. По утрам сюда доносился шум восточного базара, а в течение всего дня — выкрики играющих где-то неподалеку в футбол местных мальчишек. Несколько раз за все время заключения гонщики видели и самих мальчишек, прибегавших подобрать улетевший под стены крепости футбольный мяч.

Ситуация была не из приятных, и сидение в башне положительных эмоций никак не приносило.

— Вот сидим мы в этой «султанской тюрьме», а за что или почему — непонятно, — обратился пилот Сергеев к лежащему на матрасе штурману Павлу Чернову. — Я вообще не понимаю, что мы здесь делаем? Нет, ну были бы мы военнослужащими какого-нибудь ограниченного контингента или, скажем, миротворцами — тогда еще понятно. Но ведь мы гонщики, мирные люди. К тому же страна получает от ралли неплохие деньги, и сама заинтересована в этом мероприятии…