Александр Тамоников - Диверсионная война

– Рад за вас, бойцы, – проворчал Глеб. – Похоже, вы неплохо устроились, особенно Подвойский…

– Хорошо вам смеяться, товарищ капитан, – начал жаловаться боец. – Она уже поднимается… Может, мне сменить позицию, как вы считаете?

– Ты справишься, Рома, – сказал Ломовой. – Это всего лишь когнитивный диссонанс.

– Чего? – не понял Подвойский.

– В мастерской по изготовлению домовин работают три тунеядца, – отчитался Баталов. – Выпили бутылочку, с ленцой взялись за работу. Сейчас загружают три ящика в прицеп трактора «Беларусь». Если не ошибаюсь, модель МТЗ-50. Выпивший больше всех садится за руль… Может, задержать их, командир?

– Пусть едут, – возразил Глеб. – Нехай деревня живет своей жизнью, уяснили? Набираемся терпения, бойцы.

Время тянулось медленной сороконожкой. Временами казалось, что это очередная вражеская уловка – увести спецназ подальше, а главный удар нанести в другом месте. Однако неясное чувство все же подсказывало: в Бродах обязательно что-то произойдет. Уже не за горами были сумерки, когда встрепенулась рация и Баталов с Василенко почти синхронно доложили, что по дороге к деревне приближается грязный микроавтобус без номерных знаков и с символикой ДНР! Сердце бешено забилось. Он бросился к восточному окну и тоже увидел эту машину! Она катила к деревне, криво вписываясь в повороты проселка и таща за собой тучи пыли.

– Приготовиться к бою! – разлетелся приказ. – Без команды не стрелять! Всем наблюдать за машиной!

Но происходило что-то странное. Машина остановилась между полем и деревней, из нее вышли несколько человек и стали непринужденно справлять нужду. Форма одежды – явно не боевой вариант: майки, расстегнутые куртки, неопрятные, нестриженые. Расстояние не позволяло понять, искомые ли это лица. За спинами у них висели автоматы «АКС». Разобравшись со своими потребностями, мужчины закурили, стали что-то обсуждать. Потом уселись в машину, поехали дальше. В деревню они не стали заезжать, повернули к мастерским, где работали «тунеядцы». Напряжение не отпускало – так и должны вести себя диверсанты, чтобы не вызвать подозрений. Глеб уже собрался скатиться по лестнице, но тут включилась рация и сообщила голосом Баталова:

– Минутку, командир, отставить кипиш. В автобусе четыре человека. Они поставили машину перед хозяйством и сейчас о чем-то болтают с твоим знакомцем Петром Григорьевичем. Это не террористы, командир. Возможно, прибыли сделать заказ… Так и есть – они диктуют, а Петр Григорьевич записывает в блокнот…

– Ты уверен? – немного расслабился Глеб.

– Это точно, командир. Я знаю одного из них. Этот парень командовал взводом в одном из наших батальонов территориальной защиты. То ли Гришин, то ли Гришаев… Нормальный парень, хорошо его помню… Подожди минутку, командир… Обо всем договорились, покидают территорию, уже в машине… Все, командир, уезжают, отбой тревоги.

Аналогичный доклад последовал от Василенко, которому, по-видимому, удалось договориться с волкодавом (жалоб больше не поступало). Несостоявшиеся террористы едут краем опушки, останавливаться не намерены. Это оказались хорошие парни! Просто заехали в деревню по своим делам. С одной стороны, это была неплохая новость. С другой – им что тут, неделю куковать?! И все же он чувствовал облегчение. Майка прилипла к спине. Он лично видел, как над лесом поднимаются клубы пыли. Хлебнув воды из фляжки, Глеб перебрался к западному оконцу, отогнул занавеску.

И почувствовал, как спина покрывается мурашками…

Все происходило как на ладони. Сто метров дистанция. Ожила опушка леса в преддверии надвигающихся сумерек. Из оврага, утопленного в осинник, выбирались люди. Какие-то лешие – в рваных лохмотьях до пят, в накидках с капюшонами, сливающихся с окружающей действительностью. Они накапливались в кустарнике, а когда тому от них стало тесно, начали, растягиваясь в цепь, выбираться на открытое место. В кустах они оставили свое маскировочное одеяние, шли в легкой форме с трехцветными нашивками ДНР… Волнение скакнуло в «красную зону», сердце выбивало учащенный ритм «Ночного полета на Венеру». Значит, информация о планах «Гепарда» оказалась верной! Не осталось, значит, людей, способных пройти через местные болота? Он снова потел, как в сорокаградусную жару на солнцепеке. Это были они! Он узнавал лица с фотографий. Диверсанты рассредоточивались, перебегали, пригнувшись, от бугорка к бугорку. Кто-то залегал, кто-то пристраивался на колено, шнырял глазами по ближайшим плетням и строениям. Плотный мужчина с отличительными знаками офицера свободолюбивой республики присел за обгорелым мотоциклом, наблюдал за своими людьми. Их было восемь, капитан был девятый, вся группа в полном составе! У Глеба подмышки вспотели – этот капитан в действительности был капитаном! Только службу проходил в украинской армии, командуя диверсантами группы «Гепард»…

Впервые он видел в относительной близи лицо капитана Бурковского – маловыразительное, но неприятное, с маленькими колючими глазками. Он мог бы разбить окно, ударить из автомата, и достаточно шансов, что от этого упыря останется совсем немного…

– Командир, ты это видишь? – хрипло сообщил в рацию Баранович. – Он держал в соседнем доме тот же сектор. – Как по башке дали…

– Ага, рессорой от трактора «Беларусь»…

Он отдавал приказы: всем на западную окраину, но без шума, не светиться, банда здесь, пусть войдет в деревню, тут мы ее и обложим! В нем бились смертным боем две сущности: открыть огонь немедленно, у Барановича РПК. Перебить хотя бы половину. Или запустить их в деревню и спокойно уничтожить перекрестным огнем. А диверсанты уже ползли к плетню. Чего ползут-то? Они же, типа, ополченцы! Было что-то нелогичное в их действиях. Бурковский оставался за мотоциклом. Нет, рискованно открывать огонь, слишком много укрытий – природных и рукотворных. И от кустов они удалились всего лишь на тридцать метров – хлынут обратно, поминай как звали…

Долбаный спецназ – он так и не выучил своих людей искусству быть невидимыми! Насторожился залегший за плетнем диверсант с рябой физиономией – он уже собрался перемахнуть через плетень, да что-то помешало. Лицо исказилось – кого-то увидел. Он приподнялся на колено, выпустил длинную очередь – и покатился в заросли бурьяна. И все пришло в лихорадочное движение. Диверсанты откатывались, как на учениях, ухитряясь отстреливаться. Катились клубки тел, словно шары перекати-поля, падали в ямы, ныряли в заросли. Спецназ еще не подоспел, стреляли только диверсанты. Дьявол! Какое-то оцепенение сразило капитана Холодова. Он прирос к окну, зачарованный представшей картиной. Капитан Бурковский продолжал сидеть за своим мотоциклом, угрюмо наблюдал за происходящим. И вдруг резко вскинул голову, уперся взглядом в чердачное окно. Глеб заскрежетал зубами. Бурковский смотрел ему в глаза. Смотрел пристально, сверлящим недобрым взглядом – он словно бы заранее знал, что капитан Холодов находится на этом клятом чердаке! Бред, конечно, но Бурковский его точно видел. И губы его поползли в чреватую угрюмую усмешку, переходящую в язвительную улыбку. При этом он не моргал, пристально смотрел в глаза офицеру спецназа…