Максим Шахов - Поцелуй Иуды

– Спасибо, – вздохнул Богданов и вдруг решился.

Пододвинув к себе поднос, он набросился на еду так, словно у него не со вчерашнего дня, а с прошлой недели крошки во рту не было.

– Вот и славно, – улыбнулся Виктор, по привычке отходя в угол. – Нам с вами, Андрей Петрович, раскисать нельзя, нам надо в форме держаться.

Быстро расправившись с едой, Богданов вытерся салфеткой и посмотрел на Виктора.

– Молодцом вы сегодня, Андрей Петрович, – подмигнул тот из угла. – А как насчет шахмат? Сыграем?

– Нет, – покачал головой Богданов. – Вы насчет моего предложения не передумали?

– Нет, – нахмурился Виктор. – Мы с вами, Андрей Петрович, эту тему, кажется, закрыли.

– Как знаете. – Богданов демонстративно отвел взгляд в сторону.

Виктор молча забрал поднос и вышел. Андрей Петрович после его ухода так и продолжил сидеть, глядя в сторону. Приснилось ему черт знает что. Но было в этой веренице кошмаров нечто, что поразило пленника больше всего. Долго он пытался вспомнить, что это было, и все-таки вспомнил.

А приснилась Андрею Петровичу странная вещь. Что кто-то, прикрываясь маской добряка, выкрикнул ему в лицо:

– Ничего! Подожди, ты у меня кровью ссать будешь!

Вздрогнул Богданов, как от удара, и сник окончательно. Пришедшая во сне догадка угодила ведь в самую точку.

Ох, не зря Алексей мальчика этого ему подарил и пропадал полдня перед банкетом. Готовился…

И все остальное сразу встало на свои места. Ведь погрузкой подарков в микроавтобус «Колойла» руководил именно Родимцев. Тогда небось и сунул без труда картину эту.

Обхватил Андрей Петрович голову руками и вздохнул тяжело. Сколько он всего передумал за сутки, а оказалось, что предали его самые близкие: Алла или Алексей. Алексей или Алла. Или оба вместе…

У каждого своя Голгофа. Вот и Богданов прошел свой скорбный путь. Позади – предательство, впереди – смерть. И больше ничего.

Потряс Богданов головой, посмотрел на свои руки. Это все, что у него осталось. Ни любви нет, ни дружбы, ни надежды. Всего лишился. Дочка только осталась – Катя. Единственная родная душа на всем белом свете, хоть и не единокровная…

Но далеко от него Катя. И не сможет ничем ему помочь. Зря не послушал ее в свое время Андрей Петрович, но поздно уже сожалеть. Путь пройден, и уже ничего не исправишь.

Остались у Богданова только руки. Посмотрел он на них еще раз и решил, что не даст мучителям себя распять.

Лучше улучит удобный момент и попытается вырваться отсюда.

Убьют так убьют. Чему быть, того не миновать.

Свое армейское знакомство Заварзин и Столберов возобновили пару месяцев назад, случайно столкнувшись в Москве на вокзале. В процессе последующей выпивки в ресторане Заварзин вскользь упомянул, что работает в одной коммерческой структуре, и перевел разговор на Столберова.

Автомобильный бизнес армейского друга вроде бы не очень заинтересовал Заварзина, но он все равно взял у Столберова адресок. А три недели назад Заварзин неожиданно приехал в гости со своим другом и коллегой Мишей.

По словам Заварзина, направлялись они в командировку куда-то на юг по делам своей фирмы. А уже за выпивкой гости поделились и своей проблемой.

Купленный по случаю Мишей «Опель» числился в угоне в Германии. Об этом якобы сообщил знакомый гибэдэдэшник, когда Миша решил официально оформить машину на свою жену. И тот же гибэдэдэшник посоветовал во избежание неприятностей по-тихому избавиться от злополучного «Опеля», продав его кому-нибудь на запчасти.

Остальное сложилось само собой. Столберов пообещал к возвращению Миши из командировки привести в божеский вид «Волгу» 3210, попавшую в аварию и проданную ему одним из местных жителей.

«Волгу» он отремонтировал в срок. Приехавшему Мише она понравилась, и машину вчера же, сразу после приезда гостей, оформили у местного нотариуса. А числившийся в угоне «Опель» частично пошел в зачет стоимости новой Мишиной «Волги».

На этот раз гостей было трое. Кроме Миши с Заварзиным приехал еще молодой водитель Коля, вроде бы разбивший в командировке свою машину. Но с Колей Столберов толком познакомиться не успел.

Пока они с Мишей ездили на «Волге» к нотариусу, Заварзину позвонили на сотовый с фирмы и приказали Колю срочно отправить куда-то поездом. Изрядно захмелевшего к этому времени водителя усадили на заднее сиденье «Волги», рядом пристроился выпивший Заварзин, а трезвый Миша сел за руль. Вернулись они через два с половиной часа уже без Коли, посидели немного со Столберовым за бутылкой, а рано утром уехали уже на «Волге» якобы в Самару.

Ничего подозрительного Столберов за своими гостями не заметил – командированные как командированные. Разве что из гаража куда-то подевался молоток, и Столберов его за весь день так и не нашел. А насчет «Опеля» – это с каждым может случиться по нынешним временам.

Вон начальник райотдела милиции два года ездил на двухсотом «Мерседесе», а на третий оказалось, что он тоже где-то числится в угоне. И ничего.

Тишину кабинета разорвал торопливый звонок. Хватая трубку, Моляр наверняка знал, что это полковник Матюнин с сообщением о Богданове. И не ошибся.

– Ну что там, Степан Митрофанович? – спросил Моляр. – Что?… Твою мать!

По мере услышанного Моляр все больше и больше мрачнел. В конце он посмотрел на часы и тяжело вздохнул:

– Я понял, Степан Митрофанович. Будем надеяться… Да, конечно, пока не придет сообщение из Самары, никаких активных действий в отношении Аллы Богдановой предпринимать не будем… Жду.

Положив трубку, Моляр снова посмотрел на часы и уставился невидящим взглядом прямо перед собой. Из оцепенения его вывел телефонный звонок.

– Моляр, слушаю.

– Значит, так, Вадик, – проговорил Вася Уваров. – Вердикт мэтра однозначный – только опекуну.

– Какого еще мэтра? – вздохнул Моляр.

– Как какого? Баксембаума, конечно.

– А-а. – Моляр с трудом собирался с мыслями. – А при чем тут опекун?

– При том, что и жена-иждивенка, и несовершеннолетняя дочка получают свою долю наследства автоматически. Вступить во владение они по закону смогут через полгода. Но к тому времени дочке Богданова еще не исполнится 18. То есть около трех месяцев ее долей будет заправлять опекун.

– Так, – окончательно пришел в себя Моляр. – А кого обычно назначают в опекуны?

– Кого-то из родственников или близких друзей семьи, поверенных в делах. Есть такие на горизонте?

– Есть, – сказал Моляр. – Согласие несовершеннолетнего обязательно?

– По закону – нет. Но на практике оно, естественно, учитывается.

– Значит, Алла отпадает. Остается многоликий дядя Леша.

– Чего-чего?

– Да это я о своем, – вздохнул Моляр.