Максим Шахов - Шанс только один

– Не надо!!! – задергался в руках хмурых «вымпеловцев» Пинчук. – Пощадите! У меня на счету миллион долларов, я завтра же перечислю их куда скажете!

– Мы Родиной, в отличие от тебя, Пинчук, не торгуем! Умри, собака! – последовал ответ.

В следующий миг в свете яркой луны над ночным шоссе тускло блеснула изогнутая монтировка. Еще несколько минут спустя «Понтиак» Пинчука с разгона врезался в дерево.

«Вымпеловцы» споро убрали приспособления, фиксировавшие педаль акселератора и руль. И на всякий случай еще раз удостоверились, что Пинчук мертв. Конец предателя не вызывал сомнений. Причем нанесенную изогнутой монтировкой травму ни один эксперт не мог отличить от травмы, полученной при ударе головой о руль «Понтиака».

«Бомбила» заломил несусветную цену, но деваться Аникееву было некуда. «Бомбила» был явно «левый», промышляющий по ночам в одиночку на свой страх и риск. То есть не охваченный «профсоюзом» и «крышей». А раз так, то и риск был минимальным.

Расплатившись, Аникеев завернул к ларьку и купил литровую бутылку водки. Это было единственное, что пришло ему в голову. Поднявшись на этаж, он позвонил.

За дверью раздались шаги и голос Анны:

– Кто?

– Я… – вздохнул Аникеев.

– Пошел вон!

– Что значит… пошел? – опешил Леня.

– А то и значит! Видеть тебя не хочу, предатель!

– Но-о… Мне негде ночевать, Ань!

– Ночуй возле мусоропровода!

– Да не могу я возле мусоропровода! Пойми, меня чуть не убили!

Анна за дверью заколебалась.

– Слышишь? – напомнил о себе Аникеев.

– Слышу, слышу. Твои, что ли, чуть не убили? – приоткрыла дверь Анна, но цепочку не сняла.

– Мои, – вздохнул Аникеев. – Мои, Ань…

– Расскажешь? На диктофон?

– Расскажу, – вздохнул Аникеев.

– Ладно! Тогда заходи!

Леня переступил порог и, глядя в сторону, протянул девушке бутылку водки:

– Вот, взял тут недалеко…

Анна окинула Леню внимательным взглядом.

Выглядел он неважно. Движения были какими-то вялыми и слабо координированными. А на лице лежала печать обреченности. Анна вздохнула:

– Иди мой руки, умывайся. Буду тебя кормить.

– Да я, вообще-то, не хочу, – вяло ответил Аникеев.

– Захочешь!

Словно большого ребенка Анна провела его в ванную и помогла умыться. Потом усадила на кухне, по-быстрому разогрела еду и набулькала водки.

– Давай!

– Давай! – кивнул Аникеев и махнул свою рюмку, как заправский выпивоха – даже не поморщился. Потом посмотрел на Анну и сказал: – Вот такие, Ань, дела… Я пошел на встречу со своими, а там засада. На месте положили – без разговоров…

– Кого положили?

– Как кого – нарика! А-а, ты же не знаешь…

– Нет, не знаю, – покачала головой Анна, придвигая диктофон. – Но ты ведь расскажешь? Ведь это твой единственный шанс…

– Расскажу! – решительно кивнул Аникеев. – Только водки мне еще налей…

За ликвидацию Пинчука начальник отдела спецопераций ПГУ и руководитель резидентуры получили по ордену Ленина – по должности. Глеб Красовский и так и оставшиеся для него безымянными «вымпеловцы» – по ордену Красного Знамени.

Немедленно по возвращении Красовский попал на «карантин», после чего провел отпуск в ведомственном пансионате КГБ на Южном побережье Крыма. После Канн с Ниццей подобное времяпрепровождение откровенно тяготило Глеба. Но он был готов и к худшему – переводу в какое-нибудь сибирское управление без права выезда даже в Москву.

К счастью, Бык-Билл в далеком Кентукки свою роль отыграл не хуже Красовского. При проверке на полиграфе он так нервничал, что специалисты пришли к выводу, что «испытуемый с вероятностью в 70 % причастен к исчезновению розыскиваемого».

Аккурат к окончанию нудного крымского отпуска Глеба начальство ПГУ пришло к выводу, что агент Делон пригоден к дальнейшему использованию за исключением территорий США, Канады и Мексики. И вместо сибирской глубинки Глеб отправился в Бейрут. Здесь его уже ожидали.

Немногим ранее тайно поощряемые СССР исламские экстремисты совершенно «потеряли нюх» и захватили в заложники сотрудника советского торгпредства в Ливане. Переговоры об освобождении советского гражданина зашли в тупик. И тогда «разрулить ситуацию» поручили отделу спецопераций.

Замначальника отдела инкогнито находился в Бейруте. Там же на явочной квартире со дня на день ожидали прибытия сотрудников «Вымпела». Дело было за малым – обеспечить «вымпеловцев» необходимой информацией.

Выходов на руководство исламских террористов практически не было. Преследуемые МОССАДом, они умело скрывались в многоликом Бейруте. Тут-то и должен был сказать свое веское слово Красовский.

Ситуация не давала времени на подготовку новой легенды, и Глеб должен был снова сыграть роль стопроцентного американца. В лучшей из бейрутских гостиниц Глеб «случайно» столкнулся у лифта с Мэри Клер.

– О, сорри! – тут же извинился он и ловко наклонился, чтобы поднять упавшую сумочку. – Плис!

При этом Глеб как бы случайно с «нижнего ракурса» окинул взглядом затянутые в чулки ножки Мэри и как бы слегка смутился.

От внимательного взгляда Мэри Клер это не ускользнуло. Мэри было уже около сорока – точный возраст не смогли установить даже сотрудники американской резидентуры. Зато они абсолютно точно установили, что Мэри заключила предварительный договор с влиятельным нью-йоркским еженедельником на интервью с руководством исламской группировки, захватившей советского гражданина.

Мэри Клер была преуспевающей журналисткой – с деньгами, именем и репутацией. Но она была женщиной критического возраста: мужчины все реже обращают на тебя внимание, предпочитая обхаживать прыщавых и ничего не умеющих нимфеток. На это и сделал ставку отдел спецопераций.

Протянув сумочку и смутившись еще больше под заинтересованным взглядом Мэри, Глеб пробормотал:

– Извините, мне очень жаль, что так получилось… О господи! Вы ведь та самая Мэри Клер?

– Да.

– А я Джек. Джек Каплер. Начинающий журналист, сейчас пытаюсь накопать материал для стоящей статьи в вашем стиле. Никогда не думал, что мне посчастливится встретиться с вами лично. Я проходил ваши работы в университете! А сейчас пытаюсь идти по вашим стопам! Вы открыли новую эпоху в журналистике! И давно достойны Пулитцеровской премии! Мне, право, ужасно неловко, но другого такого шанса может и не представиться! Не могли бы вы сегодня вечером уделить мне некоторое время, чтобы помочь наметить канву моей статьи?

«Ты прав, козлик, – подумала Мэри Клер, – другого шанса переспать с таким наивным молоденьким красавчиком мне и вправду может не представиться». Вслух же Клер проговорила:

– Ну что же? Пожалуй, я выкрою для вас часок. Как насчет семи?