Александр Афанасьев - Диверсия высочайшего уровня

Вскоре состав, очень старый, каких в Москве нет уже с девяностых годов, прогрохотал по метромосту над Днепром и выплюнул меня на Левобережной. Оглядевшись, я понял, почему Марина уехала именно сюда. Огромная транспортная развязка, всякие торговые центры, дикий рынок. Да тут сам черт ногу сломит.

Я набрал номер и поймал себя на мысли о том, что нервничаю. И не должен, а нате вам.

– Ты где?

– Выйди на платформу справа. Помаши рукой.

Я сделал так, как она велела, и услышал:

– Я тебя вижу. Спускайся на рынок. Я позвоню.

Рынок жил своей весьма содержательной жизнью. Селяне и запасливые горожане торговали разной снедью. Кто-то продавал вещи, принесенные из дома, чтобы прокормиться.

Я заметил и чисто киевский колорит – торговлю натовским секонд-хендом, бронежилетами. Страна развязала войну, все глубже погружается в адские трясины и все-таки не хочет ничего видеть, слышать, осознавать. Что это? Упрямство? Глупость?

Марина появилась неизвестно откуда, взяла меня под руку и заявила:

– Пошли отсюда!

В отель идти было нельзя.

Оставалось только одно: та самая квартира, которую я снял на окраине, у тетки Тетяны, торгующей семками. Я заплатил хозяйке за месяц, и жилье было полностью в моем распоряжении. В числе прочего я там на балконе спрятал и СВД, которую мне достал Лазарь.

Во дворе была какая-то тусовка, но на меня и на Марину никто не обратил внимания. Чувак снял телку и тащит ее в дом. Все нормально. Хорошо, что не приставали, не попытались ограбить. Тогда я точно кого-то застрелил бы.

Марину трясло еще в метро. Едва переступив порог безопасной хаты, она разрыдалась. Я бросил в прихожей на пол ее дубленку от Шанель, которая выглядела так, как будто ею мыли пол, потом дотащил женщину до кровати. Она уткнулась в подушку и разрыдалась.

Можно было сделать одно из двух: отхлестать ее по щекам либо оставить в покое и заняться своими делами. В некоторых случаях лезть человеку в душу означает сделать ему только хуже. Я предпочел второе, выбрался на балкон, открыл здоровенный шкаф, сделанный, наверное, еще в советские времена. Ага, на месте. Никто не спер, и то ладно.

Я принес винтовку в комнату, расстелил на полу простыню и начал разбирать СВД. Всегда проверяй свое оружие, если оно какое-то время было вне твоего контроля.

Марина постепенно успокоилась и без пощечин, встала и почти на ощупь побрела в ванную. Горячая вода вряд ли есть, но холодная ей будет в самый раз. Минут через пять она вернулась в комнату. Женщине всегда важно выглядеть. Вымыв лицо и руки, Марина явно приободрилась.

Я же закончил с винтовкой, прислонил ее к шкафчику и спокойно ждал.

– Что это? – Марина кивнула на СВД.

– Винтовка. Думаю, пригодится. Что произошло?

– Я только что убила четверых.

– Прими мои поздравления, – сказал я. – Счет четыре – три в твою пользу.

Когда-то давно к Конфуцию пришли ученики и спросили его: «Учитель, чем надо платить за зло? Может, добром, как и положено хорошему человеку?» И Конфуций ответил им: «Нет, ни в коем случае нельзя платить добром за зло. Ибо если вы поступите так, то чем же тогда заплатите за добро?»

За зло следует платить справедливостью.

Справедливость в моем понимании заключается в том, что я грохну несколько отмороженных уродов. И тем самым, может быть, восстановлю ее.

А если рассказывать по порядку, то в тот вечер мы сидели в тесной съемной квартире в спальном районе Киева, и Марина рассказала мне о том, что с ней произошло. Воистину сегодняшняя жизнь богата причудами. Из здания президентской администрации в вонючую киевскую однушку, а можно было и в морг угодить.

Да и смерть сегодня тоже с большими причудами.

В том, что Марина действовала правильно, я не сомневался ничуть. Ее должны были убить, там, в темном проулке, но вместо этой женщины полегли несколько уродов, которые подумали, что они самые крутые. Я решил этим не ограничиваться, в тот же день пойти и пополнить их число. С помощью снайперской винтовки.

Думаете, не поймут? Нет, ошибаетесь. Они все прекрасно улавливают, знают, кого можно, а кого – нет. Разговаривать с этими ублюдками, с неонацистской шпаной, потерявшей берега и обвиняющей всех нас в генетической неполноценности – мать их!.. – надо только так. Когда от одного присутствия сильных русских людей они навалят в штаны, вот тогда-то мы и придем к чему-то приятному.

Интересна и сама игра. Вместо того чтобы встретиться с посланниками другого государства как положено, в какой-то официальной резиденции, президент делает это на каком-то конспиративном объекте, прямо как шпион. Но информация все равно уходит, и кто-то предпринимает нападение на машины, числящиеся в президентском гараже. С гранатометами!.. Я даже не исключаю, что они могли думать, будто в машине находился президент страны, и покушение было направлено на него.

Я хотел идти первой же ночью, но Марина вцепилась в меня. Мол, не пущу. Поразмыслив, я сам решил, что рубить сплеча не надо, и остался.

Мне надо было снять стресс, да и она в этом очень нуждалась. Два человека, мужчина и женщина, в бушующей гневом и ненавистью, враждебной, сошедшей с ума стране.

Знаете, я далек от идеализации наших отношений. Более того, этой связью я когда-то разрушил свою семью, и так не слишком благополучную, но все-таки. Все это сильно походило на пользование друг другом. Я – стареющий негодяй, охочий до молодого женского тела. Она – хитрая дрянь, решившая пробиться наверх с низкого старта, то есть лечь под начальника. Но все это бред, мусор, пустые слова. Они ничего не значат после того, что произошло между нами этой ночью.

Я не знаю, что будет дальше, вообще сомневаюсь, удастся ли нам выбраться живыми из этой передряги. Но эта ночь навсегда останется со мной.

Надеюсь, что и с ней тоже.

Утром я поехал на рынок, купил ксиву частного предпринимателя и лицензию таксиста. То и другое легально делается в Киеве долго и муторно, намного сложнее и дороже, чем у нас в России. Но на рынке мне все состряпали за полчаса, причем на защищенных бланках с водяными знаками, которые перекочевывали на рынок из стен налоговых и лицензирующих органов. Безумие и дикость здешних законов компенсировались их повальным невыполнением. Украинская государственность расползалась, растворялась как грязная тряпка в кислоте, а люди просто старались выжить, кто как мог.

С этими вот портянками, купленными на рынке, я пошел в контору, которая сдавала в аренду автомобили, и взял там старенький, но еще вполне себе ходкий «Рено». Документы мои отксерили, но пока не проверяли. Все ограничилось диким залогом, который я вынужден был оставить за машину.