Альберт Байкалов - Отпуск на войну

– Это Микола, – раздался плаксивый голос. – Не стриляй, парубок, я не сепаратист и не вийськовий! Корову шукаю! Пишла, зараза! Никак заризав хто да зъив!

– Не бойся, отец, – с облегчением выдохнул Балун и вытер покрывшийся испариной лоб, – нет у меня оружия.

– А ну, посвети! – велел уже другой, строгий голос, и в тот же миг Балун зажмурился от вспыхнувшего света фонаря.

– Руки подними! – скомандовал назвавшийся Миколой мужчина.

Плаксивые нотки пропали, теперь он говорил властно и уверенно.

Кто-то подошел и встал рядом. Балун открыл глаза и отпрянул от возникшего рядом силуэта. Фонарь светил прямо в лицо из-за спины подошедшего человека. Он был на голову ниже и вооружен автоматом, который придерживал сбоку рукой.

– Стой! – Силуэт схватил его за руку и стал шарить по карманам.

– Ну что? – раздалось из темноты.

В этот момент человек нащупал паспорт и вытащил его.

– Сват, чего молчишь? – с тревогой в голосе спросила мужским голосом темнота.

– Чисто, – отошел силуэт. – Документы только…

Свет фонаря переполз на лицо, и Балун снова закрыл глаза.

– Кто такой? – спросил Микола.

– Чернявщук Сергей Николаевич.

– Почему ночью шляешься?

– Корову искал, – его же словами ответил Балун.

Темнота беззвучно засмеялась:

– Шутишь?

– Студент я, – стал излагать Балун заранее заготовленную историю. – Скоро начало занятий.

– Вот дают! – восхитился Микола. – Война идет, а он учиться вздумал!

– Зато служить некому, – хмыкнул кто-то.

– А ты что же, живешь на Донбассе? – недоверчиво спросил второй голос.

– Нет, – отворачиваясь от света, замотал головой Балун. – Родом я из Ровно, а живу в Житомире.

– Западный, значит, – протянула темнота.

– Ты бы фонарь выключил! – неожиданно потребовал кто-то, и свет тут же погас.

– Я в толк взять не могу, а чего ты здесь делаешь? – продолжал удивляться Микола.

– Невеста с этих мест, – соврал Балун.

– Это что же, русская? – Голос Миколы сделался подозрительным. – Что, своих девок мало?

– Своих хватает, – ломая голову, чем теперь обернется для него любовь к девушке другой национальности, вздохнул Балун, – только сердцу не прикажешь.

Постепенно светало, и он, наконец, различил в темноте силуэты говоривших с ним людей. Их было четверо. Двое с безучастным видом стояли чуть в стороне, двое допрашивали.

– Хватит лясы точить, идти надо, – сказал кто-то.

Как оказалось, Балун дошел почти до Новотроицкого. Они прошли через кустарник и вышли к развалинам домов.

– А вы что здесь делали? – осторожно спросил он идущего рядом Миколу, уже поняв, что он из четверых самый старший по возрасту.

– Тебя ловили, – ответил за Миколу шедший следом за ним мужчина.

– Чего меня ловить? – Балуну отчего-то стало нехорошо.

– А сам не догадываешься? – хмыкнул Микола.

– Нет.

– Чтобы расстрелять!

У Балуна подкосились ноги, и он дрожащим голосом проговорил:

– За что меня расстреливать?

– А вдруг диверсант?

Обыденность, с которой это было сказано, ввела в ступор. Получалось, его собираются убить просто так, на всякий случай.

– Живее! – толкнул его в спину коротышка.

Балун сделал несколько шагов и снова остановился:

– Это что же такое творится!

От страха он даже не мог двигать ногами. Все происходящее выходило за рамки понимания. Мысли путались. Казалось, это сон. Точно! Сейчас его приведут в дом, где сидит Хунта, и потом он снова проснется.

– Ты так и будешь стоять? – наседал между тем Микола.

И тут Балуна прорвало:

– Я обманул! Вернее, нет! Просто не знал, кто вы! Я из тюрьмы убежал! Можете проверить!

– А паспорт у тебя откуда? – прищурился Микола.

– Это не мой! – замотал головой Балун и, еще не зная зачем, снова стал врать: – Мне его с воли перед побегом забросили! Я – Крым! Крым! – повторил он и ткнул себя в грудь. – Крымчук Сергей Анатольевич.

Улицы села были безлюдны. Пока они ехали по нему, навстречу попался лишь бронетранспортер, тащивший на буксире пушку и старенький «опель».

– Выходи, – приказал Донченко и заглушил двигатель.

Никита посмотрел в окно. Комендатура располагалась в здании школы.

– Живее! – рявкнул розовощекий бугай, наклонился и схватил его за отворот рубашки. Раздался треск рвущейся материи. Быстро перебирая руками и ногами, Никита выбрался на улицу.

– Вперед! – Громила бесцеремонно развернул его лицом к крыльцу, над которым развевался желто-голубой флаг, и грубо толкнул в спину.

– Привет, Алешко! – протянул руку громиле шедший навстречу боец. Невысокого роста, разрезом глаз и формой лица похожий на азиата, он с любопытством посмотрел на Никиту.

– Здорово, Монгол, – ответил на рукопожатие Алешко.

– Кого привезли?

– Стой! – запоздало приказал Алешко уже ступившему на первую ступень крыльца Никите и посмотрел на Монгола: – Закурить дай.

– Свои надо иметь, – протягивая пачку «Кэмел», снисходительно улыбнулся Монгол. – На блокпосту стоите, и курева нет. Позор! Я там за день две месячные зарплаты делал.

– Слышишь, ты, поговори еще! – насупил брови конвоир со шрамом.

Никита знал, между собой боевики называют его Кривой. Он до хрипоты спорил с Донченко и Алешко, кому везти «москаля» в комендатуру. Каждый рвался уехать с простреливаемого блокпоста в тыл. В конечном итоге, оставив у бетонных блоков одного солдата-срочника, все вместе забрались в машину. Никиту это расстроило. Сами того не подозревая, таким количеством провожатых они повышали его статус и значимость.

Каратели потянулись за сигаретами.

– А чего вы втроем одного водите? – Монгол с интересом посмотрел на Никиту. – Вроде не Рэмбо…

– Комендант у себя? – Пропустив вопрос мимо ушей, Донченко щелкнул зажигалкой.

– Рома, что ли? – повеселел Монгол. – Нашел коменданта! У себя, конечно. А зачем он вам?

– Да вот, привезли, – вылавливая двумя пальцами за фильтр сигарету, показал взглядом на Никиту Кривой. – Говорит, доброволец из России.

– Да ты что? – изумился Монгол. – Во дает!

– А чего ты удивляешься? – Донченко жадно затянулся. – В «Азове» уже много таких.

– Его машина? – Монгол убрал заметно похудевшую пачку в карман.

– А чья же еще? – вопросом на вопрос ответил Донченко.

– Как зовут? – продолжал допытываться Монгол.

– Да задолбал уже! – возмутился Донченко и ткнул Никиту в бок: – Давай иди!

Комендант обосновался в кабинете завуча школы.

– Кто это? – поднимаясь из-за ученического стола, нахмурил брови бородатый громила, чем-то напомнивший Никите Павлика-Терминатора.

– Остановили на блокпосту, – стал докладывать Донченко. – Говорит, приехал вместе с нами воевать против… – Он замялся и бросил затравленный взгляд на Никиту.