Анатолий Гончар - Афганский компромат

— Пошли на тот берег, — предложил командиру группы Ефимов, увидев там завал из нескольких стволов, вполне подходящих для переправы.

— Пошли, — согласился Трясогузкин и первым направился к металлическому мосту, находившемуся метрах в пятидесяти.

— Идем! — обернувшись к личному составу, скомандовал Ефимов, убедился в том, что его все услышали, и начал догонять командира группы.

Бойцам удалось наладить переправу в считаные минуты. Затем инструктор дал отмашку, и начались соревнования. Они прошли весело. Не обошлось без казусов. Сошников и один из бойцов четвертой группы свалились в реку. Что ж, не без этого.

День ребята провели с пользой, и вечер наступил как-то совсем незаметно.

Незадолго до начала ужина ротный построил личный состав.

— Завтра подъем в шесть, — сообщил он потрясающую новость, о которой почти все бойцы и так знали от Игоря Николаевича. — В шесть тридцать все стоят в строю. У каждого рюкзак. В нем обвязка, пять карабинов, жумар, альпийский молоток, ледоруб, кошки. Продукты питания на день получить у старшины и раздать с вечера. Иметь с собой по две бутылки воды. Проверю!.. Бухта веревки на тройку, очки обязательно. Особо тепло не наряжайтесь, но зимняя одежда в рюкзаке должна быть. Вечерней поверки не будет. В десять все должны спать. Станет кто-то бродить по коридорам — устрою тревогу. — Тут последовала небольшая пауза. — Командиры групп, личный состав в вашем распоряжении.

— Направо! — скомандовал Трясогузкин, выходя из строя. — Все слышали, что сказал ротный?

— Товарищ старший лейтенант, что стоять? Пошли в гостиницу, — вылез со своим мнением ефрейтор Зудов.

Но вместо ответа ему Трясогузкин обратился к своему заместителю.

— Сергей Михайлович, есть что сказать? — спросил он.

— То, что рюкзаки должны быть хорошо загружены, думаю, поняли все, разжевывать не надо. Меня интересует вот какой вопрос: кто понесет веревочные бухты? Первая тройка, у вас?..

— Я понесу, — отозвался Дударенков.

Боровиков покосился на бойцов своей тройки и заявил:

— У нас Агушев понесет.

Руслан скорчил недовольную гримасу, но протестовать не стал.

Ветерок, налетевший внезапно, словно скатившийся с крыш, принес с собой пушинки снега. Они белыми мотыльками начали оседать на ветви деревьев, на землю, на одежду и лица бойцов.

— А у нас Уткин потащит, — переминаясь с ноги на ногу, заявил Зудов.

— А он потянет? — засомневался Ефимов. — Все-таки в горах первый раз.

— А куда он денется? — вопросом на вопрос ответил Зудов.

— Ну-ну. — Ефимов не стал спорить со старшим тройки, но пообещал: — Гляди, если он сдохнет, то ты лично потащишь и бухту, и самого Уткина, понял?

— Так точно, товарищ старший прапорщик, — бодро согласился никогда не унывающий Зудов.

«Балбес!» — Ефимов покачал головой, но озвучивать эту незаурядную мысль не стал.

— Так что, личный состав отпускаем? — Тут крупная снежинка залетела Михаилу за пазуху, и он зябко поежился.

— У меня, собственно, все.

— Разойдись! — скомандовал Трясогузкин. — Вы идете?

— Ты ступай, я сейчас…

— Сергей Михайлович, давайте сразу на ужин пойдем. Если что, можно и в холле подождать. — Михаилу, видимо, не очень-то хотелось подниматься на пятый этаж, куда их переселили уже на второй день пребывания.

Ефимов взглянул на часы. До начала ужина оставалось десять минут.

— Можно и посидеть.

— Тогда я вас жду. — Михаил направился к входной двери, на ходу стряхивая с воротника снежинки, нападавшие на него.

Сергей поглядел ему вслед и в который раз подивился, до чего же его нынешний командир напоминал Ивана Кострыкина, погибшего год назад. Такого же роста, чуть выше среднего, ширококостный, на вид даже излишне грузный, с ладонями-лапищами. На щеках широкоскулого лица такие же ямочки, нос слегка курносый. Увалень, спокойный как танк. Голос тихий, хотя и бас. Да и во всем остальном… Если бы была возможность поставить их рядом, то люди сторонние обязательно сказали бы, что они доводятся друг другу братьями.

Вспомнив Ивана, Ефимов почувствовал, как к горлу подступил комок. Накатило чувство вины. Он не сумел предотвратить, не защитил, не спас…

Старший прапорщик вздохнул, стряхнул со щеки подтаявшую снежинку. Разумом он понимал, что нелепо обвинять себя в гибели Ивана, а вот чувствами!..

«Пора на ужин», — решил Сергей.

Он попытался отвлечься от воспоминаний, забыл о том, что собирался сфотографировать туманную луну, выползающую из-за хребта, и вернулся в гостиницу, к старшему лейтенанту, ожидающему в холле.

— Михаил Константинович! — Ефимов расплылся в улыбке. — Ты никак в столовую в таком виде идти собрался? Потопали наверх, хоть бушлаты скинем.

— Ой, точно! — воскликнул Михаил, с обреченным видом поднимаясь с насиженного места и понимая, что попытка полениться не удалась. — Сколько можно вверх-вниз лазить? — задал он никому не адресованный вопрос.

У первых ступенек лестницы старший лейтенант замедлил шаг и спросил:

— Может, лифтом?..

— Пошли-пошли! — Ефимов потянул командира группы за плечо. — Мы его ждать больше будем.

— Пошли так пошли. — В глазах Михаила мелькнула тоска обреченного, идущего на плаху, но на лестницу он шагнул первым.

Тяжело отдуваясь, старший лейтенант поднялся на пятый этаж, вышел с лестничной площадки в коридор, дошагал до своего номера, вытащил из кармана ключ.

— Нет, следующий раз точно на лифте поеду. Чертов пансионат!.. Только для того, чтобы пожрать, три раза в гору залезать надо.

Ключ повернулся в замке, Михаил опустил ручку вниз и легким толчком распахнул слегка скрипнувшую петлями входную дверь настежь.

Номер, который занимали Ефимов и Трясогузкин, начинался коридором, с одной стороны которого располагались душевая комната и туалет, с другой — здоровенный, вытянувшийся вдоль всей стены бельевой шкаф. Дверь из коридора вела в жилую комнату. Справа у стены находились узкий, но высокий шкаф и небольшой комод, слева — стол, на котором стояли графин, чайник, поднос с двумя пиалами и блюдцами.

Самым главным украшением этого стола являлся небольшой цветной телевизор. Правда, он показывал всего четыре программы, но зато пульт к нему был совершенно исправным.

Вдоль стен стояли широкие полуторные кровати, за ними — небольшие тумбочки. За полупрозрачными шторами виднелись окно во всю стену и дверь, ведущая на балкон. По сравнению с привычной солдатской палаткой — царские хоромы.

Быстро сняв бушлаты и повесив их в ближайший к выходу шкаф, Трясогузкин и Ефимов отправились в столовую.

Как выяснилось, ужин оказался весьма неплох. Это был практически шведский стол: курица, говядина, картофельное пюре, гречка, рис, даже плов, пять или шесть видов салата. На десерт яблоки.