Александр Тамоников - Прерванный полет «Боинга-737»

Несколько секунд Рахман смотрел на протянутую руку, а потом пожал ее. Сделка совершилась. Пути назад были отрезаны.

Сразу после разговора Алим Кармани позвонил дяде и, захлебываясь от избытка чувств, попросил передать Джамхаду, что дело продвигается.

— Я все сделал, как обещал, — возбужденно приговаривал он, — все сделал, дядя.

— Этот летчик не передумает в последний момент? — спросил недоверчивый Ардан. — Не выкинет какой-нибудь фортель?

— Ему некуда деваться. — Алим издал короткий смешок. — Он зашел слишком далеко, потому что согласился вести переговоры. Теперь для властей он в любом случае преступник и предатель. У него одна дорожка. На аэродром под Кандаком. Я ему это доходчиво объяснил. Так доходчиво, что он стал весь белый, как покойник.

— Молодец, мой мальчик, — похвалил Ардан. — Я тобой доволен. Объявляю готовность номер один. Поезжай к Али. Адрес ты знаешь.

— Да, дядя, уже еду.

— Удачи тебе, мой мальчик.

— Спасибо, дорогой дядя.

Покинув набережную, Алим немного поплутал по прилегающим улицам, чтобы избавиться от возможной слежки, потом поймал такси и велел ехать в район Тонга, а расплачиваясь, дал щедрые чаевые. Впервые в жизни он мог позволить себе роскошь не считать деньги, чувствуя себя по-настоящему богатым человеком. Мир лежал у его ног: огромный, блистающий, манящий.

Калитку открыл Махмуд, он же проводил Алима в дом, но не раньше, чем запустил гостя во двор, а потом понаблюдал за улицей, высунув голову наружу.

— Все чисто, — заверил его Алим.

В знакомом холле на первом этаже царил полумрак. Все окна были завешены коврами и одеялами, из-за этого обстановка выглядела таинственной и несколько пугающей.

— Почему у вас так темно? — спросил он. — Закупорились, дышать нечем.

— Не хотим, чтобы соседи видели свет в доме, — объяснил Рустам.

— Наверху вообще свет не включать, — сказал Али. — Даже зажигалкой не пользоваться.

Тон Алиму не понравился. Похоже, этот Али Карими считал себя хозяином положения и вел себя соответствующе. Нужно было продемонстрировать ему, кто здесь главный.

— Завтра в десять часов утра вы должны быть в аэропорту, — объявил он сухим, не слишком приязненным тоном. — До этого необходимо съездить на рынок и приобрести там кое-что. Кроме того, нужно где-то раздобыть микроавтобус. Плюс еще кое-какие дела. Короче, вставать рано, так что всем спать. Я переночую здесь. Где мне лечь?

— Ты ложись, а мы еще посидим немного, — сказал Али. — Мы не дети, чтобы нас укладывать.

— Я руковожу операцией!

— Операция еще не началась. Рано ты взялся командовать.

Взгляды двух мужчин скрестились. Алим решил, что, если ему представится такая возможность, он непременно поквитается с Али за своевольство и наглое поведение. Не сейчас, потому что это может повредить задуманному, а позже, когда руки у Алима будут развязаны.

— Подъем в шесть, — бросил он. — Ведите меня спать. Пока вы тут отсиживались, мне пришлось немало сделать.

— Бабур, — посмотрел на одного из двух молодых парней Али. — Отведи гостя в хозяйскую спальню. Думаю, ему там будет удобно.

— Но, командир…

— Ты не слышал, Бабур? — с тихой угрозой проговорил Али. — Идите. И чтобы ни лучика света наверху. Не заблудитесь.

— Как скажешь. — Пожав плечами, парень направился к лестнице, кивком пригласив гостя следовать за собой.

Они поднялись на второй этаж и, осторожно пройдя коридором, вошли в комнату.

— Вот. — Бабур указал на большую кровать, смутно виднеющуюся в потемках. — Отдыхай. Туалет сразу за дверью. Но свет там лучше тоже не включать. Али не любит, когда ему прекословят.

«Будь он проклят, этот Али, — сердито подумал Алим. — Возомнил себя непонятно кем. Да без меня он бы даже детский велосипед не угнал, не то что самолет. Тоже мне, деятель. Строит из себя большого босса, а сам пешка, обыкновенная пешка в большой игре умных людей».

— Разберусь, — произнес он вслух и прибавил с начальственной интонацией: — Ступай. И передай остальным, чтобы не засиживались допоздна. Подниму всех ровно в шесть, ни минутой позже. А на сборы дам пятнадцать минут, усвоил?

Эта тирада должна была показать боевику, кто тут главный, но тот безразлично пожал плечами и скрылся за дверью.

Прислушавшись к своим ощущениям, Алим пришел к выводу, что вполне может обойтись без посещения туалета и тем более душа, который он, по правде говоря, принимал редко после возвращения из Соединенных Штатов. Это там принято принюхиваться, приглядываться, выискивать недостатки. А здесь Алим сам себе хозяин.

Потянувшись, он зевнул. Смертельно хотелось спать. Глаза слипались.

Сбросив с себя одежду, Алим запихнул ее под изголовье кровати, чтобы деньги находились под рукой. Потом улегся на правый бок, укрылся и хотел было смежить веки, когда его сонный взгляд уставился вдруг на другую половину кровати. Одеяло, лежавшее там, показалось ему подозрительно выпуклым, как будто там кто-то лежал. Молча и совершенно неподвижно.

— Эй!

Никакого ответа. Тишина. Зловещая и действующая на нервы.

Алим приподнялся на локте и осторожно поднял руку. Подержал ее в воздухе, протянул дальше. Чтобы взяться за одеяло, понадобилось несколько томительных секунд. Приподняв угол, он нащупал разметавшиеся по подушке волосы. Длинные, шелковистые. Похоже, что женские. Откинув одеяло, он повторил дрогнувшим голосом:

— Эй!

Ему вдруг представилось, что рядом лежит Дина Митчелл. Глаза выпучены, язык прикушен, на шее багровые пятна от пальцев. Лежит и молчит. Ждет, что он станет делать.

Обмирая от ужаса, Алим коснулся рукой женского лица. Оно было холодным и твердым, как будто принадлежало мраморной статуе, а не человеку.

Вскрикнув, Алим спрыгнул с кровати и ринулся прочь из комнаты. Чуть ли не кубарем скатившись по ступенькам, ворвался в гостиную, показывая через плечо большим пальцем и бормоча:

— Там… она… лежит… пришла за мной…

Все с любопытством уставились на него, не слишком заботясь о том, чтобы скрыть глумливые ухмылки. Лишь Али сохранял полную невозмутимость.

— А, — сказал он, — забыл предупредить. Там шлюха лежит зарезанная. Не кусается, клянусь. Но если мешает, можешь вытащить ее из спальни.

Ужас, охвативший Алима, мгновенно сменился стыдом и ненавистью к пятерым боевикам, пошутившим над ним на свой лад. Он хотел сказать, что будет жаловаться, но это было бы полным позором. Как объяснить дяде? Что его уложили спать рядом с покойницей, а он от страха едва не обделался? После такого случая никто не будет воспринимать Алима всерьез, он прослывет трусом и слабовольным человеком, на которого нельзя положиться. Допустить этого было нельзя.

— Пусть вытаскивает тот, кто убил, — как можно жестче проговорил он.