Александр Тамоников - Свинцовая бойня

Борисов подошел к стенному шкафу. За все время нахождения в комнате он еще ни разу этого не делал. Открыв дверцу шкафа, он обнаружил внутри старые газеты, тряпье и прочий хлам.

Идея возникла мгновенно. Он начал перекладывать на раскладушку все, что нашел в шкафу. Затем бывший учитель обмотал кулак какой-то тряпкой, снова забрался на стул и застыл, прислушиваясь к звукам телевизора, работавшего на первом этаже. Как только они усилились, он резко стукнул кулаком по оконному стеклу. Оно не выдержало удара и разбилось.

Пенсионер замер, ожидая реакции террористов, но таковой не последовало. Можно было полагать, что те просто ничего не услышали. И тогда заложник начал осуществлять следующую часть своего плана, придуманного на ходу.

Геннадий Дмитриевич отодвинул в сторону стул, подошел к стенному шкафу, вытащил оттуда пачку газет, бросил ее на пол под окном. Он на секунду задумался, швырять ли в эту кучу еще тряпки, обнаруженные в шкафу, и решил особо не злоупотреблять этим. Ведь вскоре ему придется давать объяснения своим мучителям, и эти слова должны быть правдоподобными хотя бы частично.

С мыслью об этом он взял несколько тряпок и подложил их под верхние газеты. Недалеко от раскладушки стояла консервная банка, используемая в качестве пепельницы. Там уже находилось изрядное количество окурков.

Заложник придвинул банку поближе к пачке газет, выудил из макулатуры древний журнал «Вокруг света» и бросил его на раскладушку. Затем он закурил сигарету и несколько раз затянулся, нарочно стряхивая пепел между раскладушкой и банкой. После этого бывший учитель положил окурок так, чтобы тот оказался в небольшом зазоре между пачкой и пепельницей. Желаемого результата, то есть возгорания всей пачки, не произошло.

Да пенсионер и сам понимал, что так поджечь газеты будет практически нереально. Он поднес зажигалку к той стороне пачки, где бросил окурок. Газеты стали разгораться. Вся пачка должна была вот-вот вспыхнуть. Пенсионер подставил стул так, чтобы две его ножки оказались в огне.

Наконец пламя охватило все газеты. Его языки устремились вверх. Тряпки, оставленные между газетами, после возгорания дали густой белый дым, который устремился в разбитое окно.

Пленник надеялся, что таким образом сможет привлечь внимание людей, проживающих в соседних домах. Насколько это ему удалось, судить было сложно.

Газеты продолжали гореть. Пленник рискнул подбросить в огонь еще пару-тройку тряпок. Через несколько секунд запылал и стул. Комната наполнилась дымом.

Борисов был вынужден прикрывать нос и рот рукой. Это помогало мало. Ему приходилось терпеть и продолжать свою рискованную затею. Он ожидал момента, когда огонь охватит весь стул. Как только это произошло, заложник бросился к двери и принялся отчаянно барабанить по ней кулаками.

— Помогите! Пожар! Горю! — кричал он, изображая настоящий испуг.

Сначала никакой реакции из-за двери не последовало. Тогда узник начал стучать еще сильнее и кричать гораздо громче. Теперь реакция мучителей не заставила себя долго ждать.

Шахан и Рутко, встревоженные шумом, быстро устремились на второй этаж и по пути почуяли запах гари. Из-за дверей комнатки, в которой они держали заложника, валил дым. Шахан спешно отпер ее и выпустил Борисова из заточения.

Тот сразу же принялся разыгрывать спектакль. Он тяжело кашлял, будто задыхался, едва держался на ногах. София усадила его на ближайшую банкетку.

— Что здесь, черт возьми, произошло?! — прокричал главарь, заглядывая в комнатку, наполненную дымом, за которым можно было разглядеть языки пламени.

Огонь к тому времени успел перекинуться и на раскладушку.

— София, тащи быстрее огнетушитель! Он на первом этаже. В углу возле…

— Я помню, — сказала женщина и рванула вниз.

Шахан же тем временем сорвал с ближайшего окна тяжелую штору, сложил ее в два ряда, схватил за край и заскочил в комнату. Он попытался сбить пламя, однако напрасно. Огонь продолжал бушевать.

О том, чтобы вызвать пожарную службу, не могло быть и речи. Слишком много вопросов возникло бы к ним со стороны сотрудников МЧС. Поэтому пожар следовало нейтрализовать своими силами.

София подоспела вовремя и передала Шахану огнетушитель. Повозившись несколько секунд, он привел его в действие и начал гасить пламя. Борисов все это время лежал на банкетке, продолжая изображать жертву пожара.

Когда огонь был потушен, террористы не преминули подойти к пленнику.

— Эй! — Шахан бесцеремонно ткнул пожилого человека кулаком в бок. — Что ты там начудил, сволочь?!

— Я ничего не делал, — тяжело дыша, проговорил Борисов.

— Как же, черт тебя подери, не делал! А пожар тогда откуда? Сам, что ли, возник?!

— Не знаю. Я просто нашел в шкафу газеты и журналы. Решил почитать. Потом закурил и, наверное, уснул. Нет, скорее вырубился. Я не виноват в том, что вы меня этой своей дрянью пичкаете. Поэтому и вырубаюсь на ровном месте.

— Слышишь ты, читатель чертов, не тебе решать, что нам делать! — угрожающе прошипел террорист, не до конца веря словам пленника.

— Он и вправду мог отключиться, — вмешалась София, держа в руках обгоревший номер журнала «Вокруг света». — Да и насчет почитать тоже похоже на правду. Журнальчик-то как раз по его профессиональным интересам.

— Да? А почему тогда стекло в окне разбито? — недоверчиво проговорил Шахан, то заходя в комнату, то возвращаясь обратно.

— Я не помню. — Заложник покачал головой. — Может, я разбил его, когда ощутил запах дыма?..

— Вот так просто взял и разбил? Окно же почти под потолком! — бушевал главарь.

— Но там же стул, как раз под окном, — снова вклинилась женщина. — Наверное, в шоковом состоянии поставил, забрался на него и высадил окно, чтобы выпустить дым.

— А сразу позвать нас он, конечно, не мог?

— Я же говорю, что у него, скорее всего, был шок. Да и побочный эффект от препарата, вводимого нами, тоже дал о себе знать. Так что все логично.

— Ты так говоришь, будто специально хочешь его оправдать.

— Я озвучиваю только то, что вижу, обращаю внимание на детали.

— Зря ты все-таки не поступила на философский факультет.

— Какая разница, поступила или нет. — Рутко кивнула в сторону пенсионера и сказала: — Главное в том, что он нам пока нужен живым. Поэтому тебе стоит унять свой гнев и не творить глупостей.

— Ты мне будешь указывать, что я должен делать, женщина?! — начал закипать Шахан.

— Да делай ты что хочешь, — спокойно ответила на это женщина, направляясь к лестнице, чтобы спуститься на первый этаж.

— Нет, ты погоди, — главарь подался за ней следом.

Они вместе пошли вниз, на ходу продолжая выяснять отношения. Со стороны трудно было понять, почему Шахан так разошелся. То ли из-за пожара, то ли из-за поведения своей подельницы.