Александр Тамоников - Синдром войны

Алексей втащил его в коридор. Белобрысую голову «беркутовца» залила кровь. Он стонал, глаза блуждали. На корточках подобрался Левин, потащил раненого еще дальше в тыл. Из раскроенного виска бедолаги хлестала кровь. Дай бог, чтобы это был только рикошет!

Алексей извлек последнюю гранату, пополз туда, где ранее находился Антонец. Ну, держитесь, вояки!

Но, судя по звукам, силовики уже выбили дверь в подвал, спускались вниз по лестнице. Вопли, грохот! Забился в припадке бессильной ярости автомат. Это Котенко снаружи взгромоздился на фундамент и поливал холл огнем.

– Мужики, выходите! – заорал он через оконный проем. – Упустили птичек, они уже в подвале!

– Алексей, Антонец отмучился! – со злостью выкрикнул Архипов. – Пуля в башку попала. Как он сразу не умер, вообще непонятно!

Алексей стиснул зубы, вышел в холл. Там все было разбито, разбросано – искореженный диван, горшки от давно засохших пальм. Все окна вдребезги. Два окровавленных неприятельских трупа. Один лежал в такой позе, словно перед смертью хотел забраться под диван. Ниша, утопленная в стену, в ней распахнутая дверь.

В окне маячила злобная физиономия Котенко. Боец раскраснелся от возбуждения, кусал губы.

– Аким, вернись на улицу, обойди здание и находись рядом с БМД, – распорядился Алексей. – Без тебя тут справимся.

– Понял. – Котенко вздохнул, спрыгнул с подоконника и пропал.

Состояние командира было мерзейшим. Погибли Шанько, Дьяков, Антонец, Махецкий. Еще недавно живые, все такие разные, но на любого из них он мог положиться. Не уберег отличных ребят!

Ополченцы вбегали в холл, занимали позиции рядом с нишей. Бобрик и Семицкий приготовили гранаты, ждали приказа. Ковыляя, подошел Гуляев, которого поддерживал Архипов, и грузно опустился на разбитый диван. Бывший артист обливался потом, тяжело дышал, руки судорожно ощупывали грудь.

– А с тобой-то что? – встревожился Алексей.

– В бронежилет получил, – отдуваясь, сообщил Гуляев. – Точно в солнечное сплетение. Больно, зараза!.. Не волнуйся, командир, ребра, кажется, не сломаны. Эта штука отлично распределяет удар. Теперь весь организм болит, сука!

– Зато живой, – рассудительно заметил Кульчий. – Ладно, посиди, все пройдет, еще побегаешь.

Ополченцы с опаской подходили к нише. Даже Гуляев решил не отрываться от коллектива, нашел в себе силы подняться, приковылял, прислонился к стене.

– Бросят гранату, швыряйте обратно, – пробормотал Бобрик.

Алексей быстро заглянул в проем, отпрянул и заявил:

– Не бросят. Лестница крутая и длинная. А вот мы их можем закидать.

– Так давайте забросаем, – внес дельное предложение Гуляев. – Сделаем последних и на базу. Сколько парней уже потеряли!

– Там офицер. Живым бы его взять. Эй, укропы! – Стригун прижался к стене рядом с косяком. – Имеется дельное предложение. Выходим по одному, всей компанией и без оружия. Гарантируем, что сохраним вам жизнь. Это обещаю вам я…

– Глеб Жеглов, – не замедлил сострить Андрюха Левин.

– Капитан ВДВ Алексей Стригун. – Командир грозно покосился на подчиненного, и тот стал усиленно делать вид, что ничего не говорил.

– Не стал бы я этим сволочам такого гарантировать, – проворчал, заглядывая через дверь, Аким Котенко. – Забросать гранатами, и пусть подыхают.

– Кент в натуре дело базарит, – прокряхтел, опускаясь на пол, Гуляев. – Всех в расход, а языка в другом месте возьмем.

– В каком? – удивился Семицкий.

– До Киева дойдем, – с усмешкой проговорил Архипов. – Там их как грязи.

– Котенко, на пост! – зарычал Алексей. – Нечего подзуживать народ! Без тебя разберемся как-нибудь!

Котенко неохотно отступил в темноту. Укропы в подвале помалкивали.

– Слушай, Леха! – вдруг заговорил Левин, волнуясь и начисто забыв про субординацию. – А если из этого подвала есть еще один выход, и эти субчики уже далеко? Вдруг там катакомбы, и нам их оттуда вовек не выколупать? Оборону займут, а у нас и так хватает потерь!

– Чушь, – заявил прапорщик Кульчий. – Какие катакомбы в этой дыре? Обычный подвал, думаю, небольшой.

– Сейчас проверим, – сказал Алексей и прокричал в темноту ниши: – Эй, орлы, у вас есть две минуты на размышление! Оставить оружие и наверх с поднятыми руками. По-прежнему гарантируем жизнь, но только тем, кто не склонен совершать глупости. В противном случае забрасываем гранатами! Хлопцы, оно вам надо? В общем, решайте, считаем до ста.

– Девяносто восемь уже было. – Бобрик ухмыльнулся.

Да, в плане побега или долгосрочной обороны подвал был гиблым местом.

Осажденные для приличия помолчали, потом кто-то ворчливо отозвался:

– Хорошо, мы выходим, не стреляйте.

– Сколько вас?

– Четверо.

– Выходите.

Укропы по одному выбирались из подвала – грязные, оборванные, все в пороховой гари и брызгах крови. Первым на подгибающихся ногах вышел долговязый военнослужащий с мучнистым лицом и глубокими залысинами. Он сжимал руки в замке за головой. Глаза пустые, бесцветные.

Семицкий схватил его за шиворот, оттащил от ниши, обыскал.

– Имя? Звание?

– Сержант Яковенко. Командир отделения, – севшим голосом отозвался долговязый тип.

– К стене, на колени, руки не опускать.

Пленник отлетел к стене. Левин и Гуляев вскинули автоматы, чтобы не вздумал натворить беды. Но тот и не планировал ничего такого, уперся лбом в холодную стену.

Показался следующий – молодой, невысокий, с волнистыми рыжими волосами и какой-то кукольной физиономией. Лицо дрожало, в глазах теснилась злость.

Семицкий повторил процедуру – обхлопал пленника, с многозначительной усмешкой извлек из его кармана сложенный перочинный нож. В глазах бойца заблестели слезы, он зашмыгал носом, но лицо сделалось еще злее.

– Террористы проклятые! Москали недобитые! – дрожащий голос парня срывался на истерику.

– А что на русском-то ругаешься? – Семицкий засмеялся и ловкой подсечкой уронил парня на пол. Тот ахнул от боли в коленках.

– Фамилия! Звание!

– Рядовой Лазарь… Владимир Степанович.

– Откуда прибыл?

– Кировоград.

Лазаря поставили на колени рядом с Яковенко. Его поникшая голова подрагивала.

– Сволочи! – бормотал он. – Ватники.

– Нет, я сейчас его по башке!.. – Левин вскинул приклад.

– Отставить! – рявкнул Алексей, и ополченец неохотно опустил оружие.

Показался третий – плотный, коренастый, с круглой, коротко стриженной головой. Он смотрел исподлобья, без страха и раболепия. Этого быка пришлось хватать вдвоем. Семицкий и Бобрик с задачей справились.

– А ты что за хрен с горы?

– Рядовой Смирнов Константин. Город Сумы.

– Вот тварь! – сплюнул Архипов, его тезка. – Такое имя испортил!..

– А посмотрите, мужики, какие они все гордые, – заявил Гуляев, морщась от боли. – У них что сегодня, день достоинства?