Александр Афанасьев - Нефтяная бомба

Выходим из машины. Я показываю Вовану – достаешь чемоданы и идешь за нами третьим. Вроде как телохранитель.

– Сделай лицо попроще, – шепчу я ему по-русски.

Пробираемся мимо машин – такси и прочих. Они припаркованы вне зоны безопасности, отделенной ти-уоллсами, дабы не допустить, чтобы заминированную машину поставили у самого вокзала. Если здесь припаркуют – тоже легко не отделаемся, но на то и мы здесь, чтобы не было такого. На автовокзале народ штурмует автобусы – основное средство междугородного сообщения здесь. Рядом с автостоянкой шебуршит местный люд – и взрослые и пацаны. Таксисты, которых в городе все еще слишком много, ищут себе пассажиров. Пацаны продают все что угодно – от лепешки с мясом до свежей девочки без сифилиса. Могут и карман обчистить, только потеряй бдительность. Я иду неторопливо, смотрю по сторонам. Сзади безмолвно скользит Джамиля, и, тяжело сопя от жары, таща чемоданы, топает Вован…

На полпути достаю телефон, делаю прозвон. Ловит плохо, но ловит. А вот в самом вокзале ловить ни хрена не будет, работает всеволновое подавление, чтобы не было радиоуправляемого подрыва. В Багдаде таких мест немало, именно поэтому все больше и больше на улицах старомодных телефонных кабин, питающихся местными медяками. Ростелеком ставит – нашли какой-то завод в глубинке России, они еще линию по производству старых добрых общественных телефонов не успели в металлолом сдать. Теперь завод работает на полную мощность по «связанному контракту» – нефть в обмен на товары. И что удивительно – местные на телефонах всякую ерунду, как и у нас, пишут, а вот трубки – не отрывают. Вот и думай, кто цивилизованнее…

Немного притормаживаем. Жарко все-таки, как ни крути. И это мне жарко, а что там Джамиля в глухом черном никабе чувствует – я не представляю…

Навстречу мне, от вокзала, продвигается вальяжный араб лет пятидесяти с седой бородой «на грани» – то есть такой длины, чтобы захватить рукой, красиво, в парикмахерской, постриженной, а не торчащей во все стороны, как у персонажа произведений Дж. Р.Р. Толкиена. Это Салим, один из местных авторитетов, ему тут кормежка на вокзале принадлежит. Конкурентов задержали и объяснили, что торговать на вокзале не следует. Еще он шиит, так что ему можно доверять…

– Салам алейкум, рафик!

– Салам алейкум, эфенди Салим…

Несмотря на то что мы, несомненно, выше их – ко всем надо обращаться с уважением. Здесь и так слишком много врагов, чтобы плодить себе новых. А завести себе врага тут проще простого – например, не зная человека, насколько он соблюдающий, лучше не интересоваться его женой. Вообще даже не спрашивать, как она. Детьми – можно.

– Как дела, как здоровье, как дети?

– Хвала Аллаху, рафик Искандер, все хорошо. Торговля идет потихонечку, покушать хватает…

Салим, несмотря на арабское имя, имеет в своих жилах большую толику армянской крови. А рафик Искандер – это мой оперативный псевдоним. Имя, кстати, у меня уважаемое, не раз арабы говорили. Необычное здесь – но уважаемое. Как у Александра Македонского.

– Есть кто-то?

– Двое вертятся в зале…

– С оружием?

– Если только легким. Нет клади.

Вокзал охраняется со всех сторон, но люди с оружием в зале вполне могут быть. Мы же собираемся пронести…

– Заснял?

– Да.

Салим дает мне свой мобильный, через блютус я скачиваю к себе снимки и тут же по электронной почте посылаю их на телефоны Вована и Рича, то есть Джамили. Когда будет возможность – посмотрят. В ларьках Салима стоит скрытая система наблюдения, чтобы не воровали товар, веб-камеры. Однако через шнур их можно подключить к мобиле и скачать нужную инфу, а сложная компьютерная система распознания лиц автоматически создает нечто вроде установочных фотопортретов и предупреждает об опасности, сравнивая полученные изображения с фото из списков особой опасности.

– Рахмат, друг.

– Да не за что, рафик, всегда рад…

Если кто это и видел – особых выводов не сделает.

– Который? – задаю я последний вопрос.

– Вон там. У статуи сидит…

Ага, ясно. Это-то мне и нужно.

– Рахмат, друг. Дай тебе Аллах здоровья…

Оставив Джамилю на попечение Вована у сохранившегося фонаря уличного освещения, который, кажется, даже светить может, я пробираюсь в направлении, указанном мной Салимом, стараясь не попасть под отъезжающую машину и не лишиться в толчее денег и оружия. Там стоит постамент, раньше статуя Саддама была, а теперь пусто. Зато тут нищих полно, милостыню просят…

Выбрав нужного – он сидит отдельно, да еще и в черных очках, – протягиваю ему купюру в пятьсот новых динаров. Нищий старик принимает ее обеими руками – типично арабский жест, показывающий, что дар столь весом, что его можно удержать лишь таким образом.

– Да спасет вас Аллах, эфенди, да укажет он вам правильный путь… – Нищий понижает голос и добавляет: – Пост крайний справа, там пройдешь. Сколько вас?

– Трое. Жена и телохранитель.

Заплатил я вдвое больше обычного, но, наверное, жена и телохранитель сойдут и за полчеловека, так что все верно.

– И багаж.

Старик делает нетерпеливое движение рукой – пройдешь, мол.

– Аллах вам в помощь, уважаемый…

Мухоморы на пропускных пунктах на подступах к вокзалу шмонают отправляющихся на предмет оружия и взрывчатки – и то и другое в поездах и на вокзале находиться не должно. Красные береты – гордость воссозданных служб безопасности. Усатые молодцы, крепкие. Красные береты, точнее малиновые, как в старые времена в советских ВДВ – им не сразу дали голубые. Потому и мухоморы. Современное снаряжение, автоматические винтовки BREN 805. На крыше вокзала видны прикрывающие их снайперские пары – даже если террорист каким-то образом прорвется через оцепление, до здания он не добежит. Проблема в том, что кому надо – тот беспрепятственно проходит. Путем, описанным выше.

Мы покорно отстаиваем очередь – не слишком длинную, но на жаре это конкретная жесть. Офицер проверяет мои документы, документы на супругу. Телохранитель сам подает карточку, выданную полицией. Лицо его бесстрастно, как у индейского вождя. Просит поставить багаж на столик, проводит вокруг него ручным сканером. Выключенным.

Аллах Акбар.

– Проходите. Счастливого пути…

Вот тут все так и идет…

Внутри архитектура вокзала чем-то напоминает московские аналоги с их высоченными потолками – наверное, наши строители строили, хотя и не знаю точно. Народу прилично, работают на всю мощь кондиционеры. Потому все и предпочитают ждать поезд здесь, с удобствами. Несколько униформированных постов мухоморов, и еще больше – скрытых, наблюдают за порядком и общей безопасностью. Вокзалы, как и аэропорты, – объекты повышенной опасности, прикрывают их серьезно…