Андрей Воронин - Слепой. Живая сталь

Упомянутый господин сидел в глубоком плетеном кресле лицом к океану и наслаждался видом, имея слева от себя низкий сервировочный столик с выпивкой и легкой закуской, а справа – точно такой же столик с открытым ноутбуком. Над спинкой кресла время от времени поднимались и лениво таяли в неподвижном воздухе клубы сигарного дыма – здесь, на приволье, босс вернулся к старой, давно, казалось бы, забытой дурной привычке. Покинув Россию, он наслаждался жизнью на полную катушку, будто перед концом, и, поймав себя на этом сравнении, экс-полковник Губанов мысленно поплевал через левое плечо.

Впрочем, плюй не плюй, а ему, опытному профессионалу, было понятно, что конец действительно не за горами. И, идя от раздвижных стеклянных дверей к хозяйскому креслу, он подумал: хватит, пора валить отсюда, пока цел.

Эта мысль пришла ему в голову далеко не впервые, но сегодня он звучала без малейшего оттенка неопределенности, как четкий приказ: кругом, бегом – марш!

– Что у тебя? – заметив его тень на белых каменных плитах пола, не оборачиваясь, спросил человек в кресле.

– Новости из Москвы, Рудольф Витальевич, – ответил Губанов, обогнул кресло и, остановившись перед хозяином, раскрыл папку.

– В сторонку, – брюзгливо потребовал Рудольф Витальевич, – весь вид закрыл!

Олег Степанович не успел ни ответить, ни выполнить приказание. Способная пробить насквозь кирпичную стену крупнокалиберная пуля, прилетев из такой дали, что никто из находившихся на террасе людей не слышал выстрела, как сухой прутик, перебила его позвоночник, прошла навылет и ударила Рудольфа Витальевича в левый глаз. В высокой спинке плетеного кресла мгновенно образовалась рваная дыра, откуда на мраморный пол широким веером брызнула кровь с белесыми комочками мозгового вещества. Не утратившая убойной силы пуля продырявила закаленное стекло раздвижной двери, прошила, постепенно замедляясь, четыре перегородки и, безобидно булькнув, упала в унитаз, к мытью которого как раз собирался приступить слуга-филиппинец. Последний некоторое время стоял неподвижно, переводя взгляд с отверстия в стене на лежащую под слоем воды на дне унитаза пулю, а потом аккуратно поставил на место ершик, положил на пол тряпку, вышел из туалета и, все убыстряя шаг, направился к выходу из дома.

Автоматчики, притаившись за каменными перилами террасы, заняли оборону. По ним никто не стрелял, да и оборонять было некого: посреди террасы в луже крови медленно остывали под жаркими лучами южного солнца два трупа. Получив пулю в позвоночник, Губанов упал на колени, уткнувшись лицом в живот своего хозяина, и со стороны они напоминали парочку гомосексуалистов, увлеченно предающихся оральному сексу. Охранники до сих пор не могли понять, что произошло, лишь засевший на крыше снайпер успел увидеть в прицел, как какой-то человек в темных очках бросил в море с борта дрейфующей в двух километрах от берега прогулочной яхты темный продолговатый предмет. Стрелять в него снайпер не стал: на таком расстоянии он с одинаковым успехом мог попытаться поразить мишень плевком или выстрелом из духового ружья.

Дальнобойная винтовка пятидесятого калибра, булькнув, ушла на дно.

– И одною пулей он убил обоих, и бродил по берегу в тоске, – продекламировал Глеб Сиверов.

Сплюнув за борт, он вернулся за штурвал, запустил оба двигателя и синхронно сдвинул вперед рукоятки хода. Заложив крутую дугу, яхта взяла курс в открытое море и вскоре бесследно затерялась в слепящем мельтешении пляшущих на поверхности воды солнечных бликов.