Александр Тамоников - Комбат

Голубятников протянул ему пачку и зажигалку, пододвинул жестяную банку, заменившую пепельницу:

– Кури! И докладывай!

Стрельцов начал доклад. Говорил медленно, слова давались ему с трудом…

– И вот когда я завалил духа во второй квартире, обернулся, а в проеме комнаты стоит чечен, перед ним со стволом у виска – женщина.

– Заложница?

– Типа этого.

– Что значит, типа?

– Она была с ним. А он прикрывался ею, когда понял, что попал.

– Дальше!

– Раневич выстрелил. Попал чечену точно в висок, но тот успел сделать выстрел в спину женщины. Они упали. Мы собрались уходить, и вдруг со стороны коридора очередь. И прямо в грудь Виталию. Я завалил духа, быстро проверил верхние этажи, чтобы не получить пулю в спину при отходе, и вынес Раневича. Остальное вам известно.

Голубятников внимательно посмотрел на взводного:

– По-моему, ты что-то недоговариваешь, Стрельцов.

– Тем чеченом, что держал женщину, был Артур.

– Какой Артур? Ты что, знал его?

– Да. Это к нему ушла Марина. Помните историю с разводом?

– Уж не хочешь ли ты сказать…

– Да, хочу! Женщиной, которой прикрывался Артур, была Марина.

– Вот так дела! Она-то как в Чечню попала? Настолько потеряла голову, что рванула сюда вместе с любовником?

– Я думаю, он ее на иглу подсадил, а здесь использовал в качестве проститутки. Об этом Артур успел сказать. Хотел обрадовать меня напоследок, гнида.

– Ясно! Как на самом деле тесен мир… Надо же было встретиться, и где? На войне. Тебе жаль Марину?

– Не знаю, жаль, наверное, но она сама выбрала свой путь в этой жизни, никто не принуждал. Поначалу не принуждал. А вообще, по-человечески, конечно, жаль. Она хотела что-то мне сказать, не успела, умерла.

– Да, дела!

Взводный взглянул на комбата:

– У вас выпить нет, товарищ подполковник?

– А надо?

– Надо!

Голубятников достал из стола фляжку, налил в кружку немного спирту, протянул ее Стрельцову. Юрий одним глотком выпил. Не по-военному спросил:

– Пойду я?

– Иди, Юр, поспи! Отдохни. Кто знает, что ждет нас завтра? Марину я прикажу переправить в аэромобильный госпиталь, чтобы отправили на родину. Ее есть кому похоронить?

– Есть. Я сообщу адрес, куда следует отправить гроб.

– Добро! Ступай!

Стрельцов вышел из помещения. Голубятников прошел в комнату отдыха, присел на кровать. Достал из кармана Галины серьги. Проговорил тихо:

– Вот и спасли они меня, Галя! Возьми снайпер на сантиметр правее, и пробил бы шею. Но талисман отвел ствол боевика. Спасибо тебе, дорогая.

Уложив пакетик с серьгами в карман куртки, Святослав лег на кровать. И тут же уснул.

3 января 1995 года.

После ночной антиснайперской операции обстрел позиций батальона резко ослаб. Боевики не отказались от жалящих ударов по десантникам, но вели огонь уже с дальних позиций и малыми силами, что практически не наносило никакого вреда личному составу подразделения.

Поутру к Голубятникову явился Стрельцов.

– Здравия желаю, товарищ подполковник!

– Здравствуй, Юра. Как ночь провел?

– Хреново. Что с Раневичем, не узнавали?

– Будет жить Виталий. В рубашке, можно сказать, родился наш Раневич. Пуля пробила грудь в каких-то миллиметрах от сердца. Легкое прострелено навылет, ну а третья пуля не задела жизненно важных органов, попав под ключицу. Ночью Виталия прооперировали. Операция прошла успешно. Скоро его переправят в рязанский госпиталь. Так что будет жить Раневич!

– Спасибо!

– Мне-то за что? Это медиков благодарить надо.

– И им спасибо.

Комбат подошел к Стрельцову:

– Ты вот что, Юра, давай-ка приводи себя в порядок. А то, смотрю, раскис. А тебе людьми командовать, в бой их вести… Что было, то прошло. Думай о будущем! Если считаешь, что штурмом привокзальной площади война для нас закончилась, то ошибаешься. Застряли мы здесь надолго. А значит, должны держаться, и не просто держаться, а решать боевые задачи. Ты понял меня?

– Так точно, товарищ подполковник. Я в порядке!

– Нет! Пока еще нет, но надеюсь, быстро справишься с собой. Иначе нам нельзя.

– Я навестить Виталия могу?

– Позже. И в Рязани. Вопрос только в том, когда мы туда вернемся.

– И все ли вернемся, – добавил Стрельцов.

– А вот это, Юра, будет во многом зависеть от нас самих. Так что, давай встряхнись. Жизнь продолжается.

Стрельцов вышел, а начальник штаба ввел в командный пункт капитана-артиллериста:

– Представитель штаба дивизии.

– Представитель? Тут до штаба и километра не будет. Чем обязаны, товарищ капитан?

– Я прислан лично генералом.

– Очень приятно! Позвольте узнать, с какой целью?

– Думаю, приятной для вас.

– А если по существу дела?

– По существу так по существу. В штаб пришел приказ министра обороны о представлении всего личного состава 3-го батальона 137-го гвардейского парашютно-десантного полка, выполнявшего боевую задачу в районе железнодорожного вокзала Грозного, к ордену Мужества. Представление оформить списком.

– Значит ли это, что весь батальон по списку представляется к ордену?

– Так точно! И это беспрецедентный в новейшей истории случай.

Голубятников улыбнулся:

– Что ж, новость действительно приятная. А что собой представляет этот орден?

– Мне говорили, что у вас им никто еще не награжден, поэтому привез один экземпляр. Пожалуйста.

Комбат взял коробку, выложил на ладони крест, показал его заместителям:

– А ничего, да? Красивый! Когда представить списки?

– Если возможно, немедленно.

– Хорошо!

Голубятников повернулся к начальнику штаба батальона:

– Займись этим, Сергей Станиславович.

– Но это еще не все, – сказал капитан-штабист. – Есть мнение представить командира батальона, то есть вас, товарищ подполковник, к званию Героя России!

– Вот как? – удивился Голубятников. – Что, одного?

– Нет. К званию Героя представляются начальник штаба полка, осуществлявший координацию действий батальона, командиры приданных вам разведывательной роты, артиллерийской батареи и 9-й парашютно-десантной роты. Генерал просил передать, что высокого звания Героя достойны большинство ваших офицеров, прапорщиков, сержантов, солдат, но пришлось отбирать лучших среди лучших.

– Так это генерал предложил представить меня к Герою?

– Так точно! В этом есть что-то удивительное или странное?

– Дня три назад это было бы более чем странно, но времена меняются, а вместе с ними и люди.

Получив орден обратно, капитан повернулся к комбату:

– Разрешите идти, товарищ подполковник?

– Идите! Списки мы сегодня же передадим в штаб дивизии.

Как только представитель штаба вышел, на КНП проявилось оживление. Голубятникова стали поздравлять, но он пресек действия своих подчиненных: