Сергей Зверев - Битва с богами

Осторожно оглядевшись, я не обнаружил явного источника беспокойства. Кто-то из посетителей дергался в танце под диковатую музыку, кто-то целовался взасос, кто-то устроился на диванчике и клевал носом над бокалом пива.

Ко мне попытались зарулить на посадку две едва достигшие совершеннолетия девицы, но я сделал такую каменную морду, что они отправились дальше, фыркнув что-то презрительное в мой адрес. Не ругайтесь, девочки, я вас всех люблю.

Между тем тревога нарастала.

Я отодвинул бокал, встал и направился через зал, выразительно покачиваясь, хотя алкоголя у меня не было ни в одном глазу. Вид пьяного человека притупляет бдительность. Пьяные не кажутся опасными.

Так, парадный подъезд. Мне туда не надо. А вот если забрать левее и проскользнуть через коридорчик, упрешься в служебный выход. От персонала полицейской ксивой отмахаемся.

Пробился сквозь толпу. До служебного коридорчика оставалось метров пять… И вот оно, началось движение…

В последний момент я, задев девушку, которая возмущенно выругалась, резко ушел влево.

Лезвие пропороло рубашку. Но не причинило особого вреда.

Нападавший отскочил.

Послышался женский визг. Толпа вокруг нас раздалась в стороны.

Напротив меня поджарый, жилистый, очень быстрый мужчина. С характерно пустым — взглядом.

Гончая Ангела Заката!

Блин, как он пронес сюда нож? На входе стоят бугаи-охранники с металлодетекторами. Хотя какой металлодетектор — нож пластиковый, но это ничего не меняет. Пропороть им можно еще лучше.

Гончие все же нашли меня. Интересно, как?

Только бы он был один. А если нет?

Надо решать быстрее.

Я попытался ударить его ногой в живот, но противник, ощерившись как-то по-волчьи, отскочил. Взмахнул перед собой ножом.

Двигался он быстро и резко. Особой подготовки рукопашника не заметно, но, похоже, от природы силен и стремителен. И, судя по взгляду, готов на месте разменять мою жизнь на свою. Повинуясь последнему завету своего властелина.

В нашу сторону не слишком торопливо пробирались охранники.

Фанатик бросился на меня…

Внутри будто адреналиновая бомба взорвалась. В виски ударила кровь, благородная ярость обуяла все мое существо. И я шагнул навстречу судьбе…

А дальше было как в учебном фильме по боевому самбо. Я ушел с линии атаки, захлестнул умелым хватом руку с ножом, сделал резкое круговое движение — послышался хруст. А потом — локтем в челюсть, коленом в голову.

Готов. Лишь бы не убил.

Тут, наконец, к нам пробрались охранники.

— Стоять! Полиция! — протрубил я как африканский слон и продемонстрировал удостоверение.

— Что за война? — осведомился охранник.

— Патруль вызывай, — прикрикнул я. — Тут преступник в розыске.

Я связал гончую его же ремнем. Охранники оттащили его в служебное помещение, и опять загремела музыка. Веселье не должно прерываться. О конфликте моментально забыли.

Вскоре возникла патрульная машина. Ознакомившийся с моим муровским удостоверением патрульный кивнул на приходящего в себя фанатика:

— Куда его? В больницу или контору?

— В какую больницу?! Это особо опасный. В контору.

— Группу будем вызывать? Осмотр по нападению на сотрудника при исполнении.

— Забудь, лейтенант. Ни к чему лишняя писанина.

Патрульный понимающе кивнул.

Не успели полицейские кинуть гончую в «обезьянник» и вызвать доктора, как приехал фургон с операми ФСБ.

— Наш человечек, — объявил подтянутый образцовый майор в длинном черном плаще.

— Он задержан за хулиганство, — начал ерепениться дежурный по отделу полиции.

— Даже так, — удивился майор и сделал один звонок.

Через минуту дежурному позвонил заместитель начальника окружного управления внутренних дел и выдал ему что-то крайне неприятное.

— Забирайте, — произнес дежурный с кислым видом.

— Поверь, капитан, не нужен он тебе, — усмехнулся майор.

Очередная гончая отправилась к нашим потрошителям. Не думаю, что те выдавят из него много информации, но каждая ниточка ложилась в общее полотно.

Через день я приехал на вторую площадку — базу под Москвой, где меня уже ждал в своем кабинете Куратор.

— Поработали с этим паскудником, — проинформировал он.

— И как они на меня вышли?

— Случайность, от которой никто не застрахован, — отмахнулся Куратор. — Столкнулся с тобой нос к носу в ночном клубе, и сработала вложенная программа на уничтожение… Кстати, чего ты там делал?

— От тоски подался.

— О, по работе соскучился.

Я пожал плечами. А потом спросил:

— Как он меня узнал?

— Вот. — Куратор вытащил из ящика стола бумажку в половину стандартного листа.

На цветном принтере была распечатана моя морда.

Я внимательно посмотрел на изображение. И откуда оно у них, интересно?

Фон не просматривается — где меня снимали — непонятно. Но снимали на улице. Скорее всего, изображение с наружной камеры, но очень качественной, такие на подъезды не цепляют… Я в темной куртке. Надевал ее не так много раз. Когда и где?

Я попытался вспомнить. И поймать ускользающую мысль.

И вспомнил!

— У меня есть еще один объект для отработки, — объявил я Куратору.

— Излагай, майор.

Шуршала дорогая и сложная система кондиционирования, поддерживавшая в помещении комфортную температуру и влажность. Атмосфера в комнате для допроса соответствовала седьмому уровню конфронтации — то есть почти доброжелательному разговору.

Человек, сидящий напротив меня и Куратора, давно уже прекратил сопротивление. Сперва с ним поработали методами психологического взлома, но он и в самом начале не слишком упирался.

Психологи, как только увидели объект, отметили, что в его личности присутствует внутренний разлом. А разломы фатальнее всего проходят по камням — твердость духа и убеждений при определенном нажиме дает такие трещины, что мировоззрение и устои раскалываются и рассыпаются в труху.

Этот человек подошел к такому разлому. А мы ему еще и помогли. И теперь он отвечал на вопросы.

— Они перешли на сторону зла, — сказал он. — И я больше не хочу в этом участвовать.

Черты его лица обострились, лоб прорезала морщина. Но в голосе звенела стальная убежденность.

— Еще раз изложите суть проблемы, — потребовал Куратор.

— Думаю, вы знаете, что Россия была в свое время объявлена главным препятствием к трансформации существующего мироустройства. Некие особенности русской цивилизационной матрицы входят в непримиримое противоречие с основами Нового порядка. Россию было решено списать, что и было блестяще проделано в девяностых годах, но по ряду причин не доведено до конца.

— Кто это решает? — спросил я.