Сергей Зверев - Холостая война

Несмотря на то что родители были против их союза, парень и девушка не теряли надежды. Они тайно встречались ночами за пределами селения, действовали осторожно, невзирая на сильную любовь, которая кружит головы. Выбирались из домов поздно, когда родственники уж точно спали, и общались за пределами селения, на берегу горного ручья.

Парень уже устал ждать, сидя на широком пне. Перед ним журчал, переливался среди камней водный поток. На фоне ночных гор темнели коробочки глинобитных хижин, среди которых выделялась пара домов, недавно возведенных, европейского типа, с широкими окнами, балконами. Остальные же даже при дневном свете походили друг на друга как близнецы-братья. Стены из кирпича-сырца, обмазанные глиной. Плоские крыши, заменяющие дворы для сушки белья и посиделок. Из всех украшений — разве что резные двери да старые виноградные лозы, увивавшие фасады.

Всего этого парень сейчас не видел, не различал деталей, но память-то крепко держит родные места. Точно так же во время службы в армии он вспоминал свой дом в мельчайших деталях, стоило лишь прикрыть глаза.

Уже минуло полчаса с назначенного времени. Это настораживало. Вдруг возлюбленную застукали родители, когда она спускалась с крыши дома по приставной лестнице? Всякое может быть. Никто не застрахован от подобных проколов.

Парень вгляделся в темноту и, как ему показалось, различил там силуэт. Он вскочил с пня и побежал навстречу. Точно, это была она, его возлюбленная. Парень попытался обнять ее, но девушка тут же отстранилась.

Она сердито набросилась на него и стала выговаривать:

— Сколько раз я говорила, жди меня возле ручья. Никогда не встречай ближе к поселку.

— Но нас же никто не видит. — Парень все еще не оставлял попыток обнять девушку.

— Это сейчас нас никто не видит, вчера не видел, а завтра может начать следить. Тогда все, позора не оберешься.

Самое большое, что она позволила своему парню, так это взять ее за руку. Они неторопливо двинулись к ручью, подальше от поселка, чтобы, не дай бог, никто не заметил их вместе во внеурочное время.

Пень был широким, но сидеть на нем вдвоем можно было, только прижавшись плечом к плечу.

— Позволь, я тебя обниму, — попросил парень, — а то свалишься. Что тут такого, если мы любим друг друга и я тебя обнимаю?

— Ладно уж, а то в самом деле свалюсь. — Девушка засмеялась.

Теперь она чувствовала себя в безопасности, а потому держалась беззаботно. Ее смех, звучавший серебристым колокольчиком, сливался с журчанием горного ручья.

— Отец никогда не позволит мне выйти за тебя замуж. Это я уже поняла.

— Даже если мои родители попросят об этом и мы заплатим хороший калым?

— Они вбили себе в голову историю о том, что я должна выйти замуж за городского. Есть у них один на примете. В больших начальниках ходит. Жена у него умерла. Наш дальний родственник.

Глаза парня тут же сузились от ревности, но все же он спросил:

— И как?

— Толстый надутый индюк. Директором автобазы работает.

— Он богатый?

— А ты как думаешь? — Девушка с сожалением вздохнула. — На его лоснящуюся от жира рожу посмотришь, становится понятно — берет взятки налево и направо. У него один перстень стоит столько, сколько он за полгода официально зарабатывает. Часы в золотом корпусе с пятью циферблатами. Уж не знаю, как они называются. С родственниками через губу разговаривает, словно они какие-то нищие. Он свою прежнюю жену заставлял все чеки магазинные приносить и проверял, сколько и на что она потратила.

— Это он сам рассказывал? — возмутился парень.

— Сам и рассказывал, хвалился. Учил других, как нужно семейную жизнь строить. У него еще две женщины есть, с которыми он развлекается. Одной квартиру купил, а другой снял. Хотя что я тебе это рассказываю? Самой противно. Не пойду я за него никогда в жизни, сколько бы отец о калыме ни договаривался. Мне его деньги не нужны.

Парень сильней приобнял девушку и зашептал ей на ухо:

— Я увезу тебя отсюда.

— Куда?

— В город. Мы будем с тобой вместе. Я поеду учиться, буду подрабатывать. Сниму квартиру. В городе проще, там никто никого не знает. Это здесь нам с тобой не дали бы житья. А там всем все равно. Ты бы потом тоже пошла учиться. Там ты будешь свободна.

— Ты сумеешь все это выдержать: учеба, работа? Снимать квартиру — это же огромных денег стоит.

— Главное, хотеть чего-то добиться. Тогда и появляются силы. Но я должен знать, что ты всегда будешь вместе со мной.

— Я всегда буду с тобой, — произнесла девушка, прикрыв глаза.

— Тогда поцелуй меня. Крепко-крепко, чтобы слова не оставались словами.

— Нет. Нам нельзя целоваться, — сказала девушка, опустив голову.

— Но почему?

— Нельзя, и все.

— Значит, ты не хочешь быть со мной вместе…

Парень уговаривал девушку, пытался найти самые убедительные аргументы. Словно один поцелуй мог решить целую жизнь. Но она, воспитанная в отдаленном поселке в строгих правилах, противилась. Для нее поцелуй был даже большим, чем продолжительный секс для городской девицы. Она даже начинала злиться, говорила, что возлюбленный требует от нее невозможного.

На другом берегу ручья в прибрежных кустах прятались наркоконтрабандисты. Они вышли сюда, когда девушка еще не подоспела. Карим Наджиб не мог решить, что с этим делать. Дорога к поселку дальше была открытой, а тут свидетель. Али Назар лежал в кустах рядом с бывшим террористом. Они перешептывались:

— Время терять нельзя, — говорил командир.

— Но это же свои, из поселка!

— Я это понимаю. Своих трогать не стоит. Но из-за этой дуры мы не успеваем вовремя.

— Господин, думаете, ножом по горлу и в ручей? Их тела потом километров в десяти ниже по течению выловят. Мы к тому времени будем уже далеко.

— Да дай ты ему поцеловаться, — зло шептал Назар. — Все, поцеловались и разбежались. — Он посмотрел на часы. — Так, Карим, я даю им ровно пять минут. Если к этому времени они будут еще здесь, то придется их убивать. Сами виноваты в том, что оказались в ненужное время в плохом месте.

Девушка тем временем продолжала упираться. Парень нервничал, искал нужные слова, даже пытался притянуть ее к себе силой. Секундная стрелка на циферблате часов Назара описывала круг за кругом.

— Жалко же убивать, — сентиментально произнес Карим. — Может, просто камнем в них кинуть? Испугаются и убегут.

Али морщился, глядя на стрелку, и понимал, что его вариант неизбежный — свидетелей придется убрать. Если парню не хватило двадцати минут на то, чтобы уговорить свою подругу, то двадцати секунд ему явно будет недостаточно.

Девушка вырвалась и побежала к поселку, так и не подарив любимому заветный поцелуй. Карим облегченно вздохнул. Ему не хотелось убивать своих. Ночь сделала его сентиментальным. К тому же они были почти у самого конца трудного пути.