Кирилл Казанцев - Предатель рядом

Девица улыбнулась и пожала плечами.

— Знаешь, как он нам нужен? Умереть не встать.

— Ну, если только спасти вашу жизнь… Сегодня я его не видела. Он, вообще, уже давно здесь не появлялся.

— Иди, отдыхай, — разрешил Антон.

— И все, что ли?

— А ты на что надеялась?

Через час бдительного сидения за столом Копаев не выдержал.

— Пойду к стойке, закажу пива. А то мы тут подозрительно выглядим.

— Сильно не светись, — попросил Суровцев, и было непонятно, что он имел в виду. Вскакивать на барменскую стойку и читать стихи Бродского Антон не собирался и без этого совета.

Опустившись на круглую мягкую подушку, торчащую из пола на тонкой металлической подставке, Копаев обратился к тут же возникшему перед ним Моне.

— Два «Туборга».

— Кириешки, раки, чипсы? — попытался разнообразить меню оперативника УСБ Леня.

— Только пиво, — разочаровал его Копаев.

В ожидании, пока тот наполнит из крана два высоких стакана, Антон краем глаза наблюдал за происходящими рядом с ним событиями. Опытный нюх бывшего детдомовца пропустить такие манипуляции в полуметре от себя просто не мог. Слева к нему на аналогичную подушку подсел браток с отвратительными формами. В какое-то время в России отсутствовала кампания за здоровый образ жизни, вследствие чего целое поколение жило по принципу — чем толще, тем блатнее. Эти люди чурались накачивания мышц и набирались подкожного жира какими-то неестественными, одним им известными методами. Такие братки, как правило, развязны, вечно потные и обязательно носят на шее уже давно вышедшие из моды золотые цепи. Они — непременный атрибут всякого заведения, где собирается не совсем законопослушная аудитория. Девяностые годы прошли, а цепи на шеях этих ребят остались. Без них в этих заведениях не обходятся ни один скандал и ни одна свара. При этом их всегда считают милейшими людьми, которые «вчера перебрали». Сами по себе они не имеют никакого авторитета и не значатся в списках УБОП как состоящие на учете. В конце девяностых они перекочевали из списков сотрудников антимафиозных ведомств, в которых раньше числились все, имеющие на шеях цепи, в сводки районных отделов полиции. Эти люди — головная боль местных оперативников и таких же отморозков, как они сами, с кем приходится делить когда-то завоеванные земли.

В тот момент, когда Моня заканчивал наполнять первый стакан, Антон услышал:

— Я тебя раньше здесь не видел.

Глуп тот, кто в данный момент думает: добродушный подпитый мужичок подошел познакомиться. Это не гей-клуб, и здесь очень много красивых барышень. И уж коль скоро среди них мужик выбирает одного тридцатилетнего на вид крепкого парня, чьи брови рассечены в боксерских поединках юности и чей нос неоднократно сломан и такое же количество раз вправлен на место, значит, секс его не интересует. Вообще, Антон уже давно обратил внимание на то, что в компании преступных элементов, в которых ему волею судеб иногда приходится оказываться, те, кто не знает его истинного социального статуса, считает его «своим». Антон не был красавцем от рождения, а многолетние занятия боксом превратили его лицо в некую маску, которая очень часто заставляет братву ошибаться. Сейчас же подпитый браток играл роль драчливого петушка. В его «курятник» без разрешения на то залез другой петушок, и причины его появления на этом насесте нужно было срочно выяснить. Как правило, такие выяснения заканчиваются бесшабашной дракой, которая, если в ней участвуют стороны, не обогащенные знаниями поведения в подобных ситуациях, может превратиться в крупномасштабное сражение.

А сейчас просто идет разведка, проверка на вшивость. На глазах происходит наезд, и оттого, как поведет себя тестируемый, зависит дальнейшее развитие событий. Не исключено, что братку придется извиниться и признать свою ошибку. Но для этого нужно, чтобы незнакомец предъявил доказательство того, что прилипший к нему «цепеносец» по понятиям дышит ему в пуп.

Все эти терки и разводки Копаев прошел давным-давно, когда дрался в молодости в детдоме и по праву считался лучшим бойцом района. Сейчас под невзрачным внешним видом Копаева скрывался человек, очень хорошо разбирающийся в понятиях и правилах поведения при подобных обстоятельствах. Это очень хорошо для опера и полезно для мужчины.

— Я тут проездом, — Копаев увел размышления братка в иную плоскость.

Ожидая, что еще произойдет, пока Моня наполняет ему второй стакан, Антон щелкнул зажигалкой.

Размышления отморозка привели к следующему: мужик «залетный», следовательно, не наш.

— Увидев меня, люди обычно отваливают подальше. — Предупреждение в стиле таверны позапрошлого века.

— Я не успел.

Время шло, а браток, который уже приковал к себе внимание доброй половины кафе, никак не мог понять, что это — «наезд» или признание его местного авторитета. Для установления истинного юридического факта был необходим наводящий вопрос. Ну, или фраза, заменяющая оный вопрос.

— Тогда отвали сейчас, — услышал Копаев.

— Не видишь — наливают? — удивился Антон, показывая пальцем на Моню. Заинтригованный не меньше братка, тот пытался дождаться окончания этого разговора и тонкой струйкой лил из крана янтарную жидкость. Со стороны это отчетливо напоминало старания бармена усмирить в стакане пену и налить полный стакан, однако Копаев был не из тех, кого можно было на этом провести. — Ждите отстоя пива.

— А по сопатке? — последовал молниеносный вопрос.

Браток мгновенно вычислил, что сидящий напротив него фраер — «картонный». Он не из авторитетных и не из легко узнаваемых на сходняках правильных пацанов. Это какой-то юморист, которого папа в детстве не бил по голой заднице резиновым шлангом от стиральной машины.

В Копаеве боролись два желания. Одно прорывалось из глубины прожитых лет и требовало: «Бей первым», второе, приобретенное за годы работы в полиции, заставляло смириться и выйти из поганого положения общечеловеческими нормами. Победило первое…

— Это ты так «не светишься»? — прошипел Суровцев, принимая один из стаканов и бросая тревожные взгляды в сторону стойки. Там двое выпивших тридцатилетних ребят в кожаных куртках пытались оторвать от пола грузное бессознательное тело недавнего собеседника Копаева. — Нам уже сейчас можно вставать и уходить отсюда! Что он тебе сказал?! Про маму?!

Антон поморщил лоб и покачал головой.

— Тогда какого хрена ты людей гробишь?! У нас сейчас кровников образуется полторы сотни!.. Вот, пятеро из них уже направляются выяснять подробности твоего разговора.

Копаев обернулся. Действительно, пятеро человек, что совсем недавно сидели за одним столиком с тем, для которого Моня сейчас искал в аптечке аммиак, отодвигали в сторону стулья вместе с посетителями и косяком, напоминающим флот адмирала Того, приближались к месту дрейфа сыскарей.