Сергей Зверев - Будет вам война!

Главарь саяно-шушенских слушал, не перебивая. По мере повествования его жуткий гипнотизирующий взгляд кобры постепенно стухал, как лампочка от разряженного аккумулятора.

– Ох да ни х-х-хрена же себе! – сказал он тупо. Помолчал с минуту и деревянным голосом уточнил: – А ты ничего не мог напутать?

– Это был он. Отвечаю, – отозвался Шанкр, набычившись. – Я вот этими самыми глазами его видел и вот этим самым ртом с ним разговаривал!

– Ну, все, песец нам. Мочить, наверное, приехал… Или обрезать! – печально вздохнул Аркаша.

– А может – с горки кататься? – несмело предположил водитель.

– Почему ты так думаешь? – оживился сановный гангстер.

– Из багажника на крыше лыжи торчали! – вспомнил Шанкр. – А палки я в салоне видел.

Несколько минут Аркаша переваривал информацию. Шанкр преданно смотрел на него, ожидая дальнейших распоряжений. Водитель же «Хаммера» – напряженно морща лоб; по всему было видно, что он пытается вспомнить нечто очень важное.

Наконец Аркаша изрек:

– Короче так, пацаны. Ситуация беспонтовая. Надо отсюда валить. Полотенце, зубную щетку, кредитки, гондоны, и – на Финляндский вокзал. А капусты в швейцарских банках на наш век хватит! Настригли в эпоху дикой приватизации и залоговых аукционов…

– Аркаша, а ведь я его еще раньше видел! – наконец-то вспомнил водитель.

– В программе «Время»? – с печальным сарказмом уточнил главарь саяно-шушенских.

– Нет. Помнишь, когда мы Батю на трассе искали… Ну, в звероколхозе «Ленинградский». Он там неподалеку на лыжах катался.

– Точно, он! – с горячностью подтвердил Шанкр. – И как это я его не узнал?

– У него на лицо солнцезащитные очки были надвинуты, потому мы его сразу и не выкупили! – напомнил водитель.

– А на плечах у него что было? Кимоно? – издевательски вопросил Аркаша.

– Белый маскхалат, – опроверг Шанкр.

– Вы что – хотите сказать, что он в каком-то звероколхозе будет на лыжах кататься?! Один? Без охраны? Без сенаторов, аллигаторов… то есть олигархов, без Патриарха и телевизионщиков? – начал медленно закипать Аркаша.

– А зачем ему телевизионщики? – неподдельно удивился водитель. – Такие люди, как он, в рекламе не нуждаются и по телевизору особо не светятся…

– Я так прикидываю, что он в Питер на зимний спортивный праздник приехал, – задумчиво засопел Шанкр. – В Кавголово. «Петербургско-московская лыжня» называется. Вчера по ЛенТВ весь вечер крутили. Крутая тусня ожидается.

– Ладно. Попробую с ним договориться, если получится. Смотаемся на праздник, – Аркаша наконец-то взял себя в руки. – За информацию – спасибо. Если вы мне по ушам тут не ездили, то ваш долг сто тонн зелени я в натуре прощу. Но если соврали… Живыми похороню! По плечи в землю вобью! Кстати… отморозков-кролиководов ищете? Эх, Бати нету, жаль… Он бы с тем лыжником точно добазарился!

– Найдем мы кролиководов! – чуточку повеселел Шанкр. – Куда они от нас денутся?!

Блеклое зимнее солнце медленно переваливалось за высокие гребни крыш улицы Чернышевского. Стеклянные двери метро тускло отражали людскую круговерть, проезжающие машины и небольшой прицеп-вагончик с надписью «Русская шаверма», в окне которого маячило женское торговое лицо явно кавказской национальности.

Еще три таких же лица, только мужских, ужинали в вагончике. Естественно, основу вечерней трапезы составляли не пошлая жвачка уличного фаст-фуда, а сочные шашлыки, нежная зелень и коньяк крепкий выдержанный.

Во главе стола сидел грубый волосатый мужчина с низким лбом и хитрыми восточными глазками. Левой рукой он макал куски мяса в жидкий кетчуп, цветом напоминающий кровь христианских девственниц. Правая с удивительной скоростью подсчитывала мелкие разрозненные банкноты и металлическую мелочь – сегодняшнюю выручку. Общество ему составляли двое крепких молодых брюнетов с золотыми зубами, по виду – однояйцевых близнецов.

Картину довершал переносной телевизор, радовавший бездуховных кавказцев бесконечными сценами жестокости и насилия. Грохотали пушки, киллеры скакали на лошадях, и сексапильная молодая красавица расстреливала из пулемета импозантных офицеров, годившихся ей в отцы.

Неожиданно в дверь постучали.

– Э, дорогой, шаурма в окошке продается! – отозвался волосатый. – Иди в другой сторону, да?

Стук повторился, и волосатый напрягся.

– Это, наверное, скинхед, – решил он и, выплюнув в ладонь непрожеванный кусок мяса, скомандовал близнецам: – Эльбрус, Казбек… Кто там из вас ближе к двери сидит? Зарежьте его!

– Свой кинжал я проиграл в нарды, – признался Эльбрус виновато.

– А у меня менты в метро отобрали, – вздохнул Казбек.

– Тогда задушите! – последовал мгновенный совет. – Я вас учить должен, да?

И тут дверь вагончика открылась. На пороге стоял белесый мужчина в длинном черном пальто, сидевшем на нем, словно шинель.

– Вам не нужен опытный шавермист? – произнес он таким тоном, каким кинематографические резиденты обычно спрашивают: «У вас продается славянский шкаф?»

Едва взглянув на белесого, волосатый машинально поднялся, как это делают лишенные собственного достоинства подчиненные при виде начальника. Шампур с тихим звяком упал на стол. Рассыпанная мелочь покатилась по полу.

– Владимир Петрович! – с чувством произнес он. – Гражданин начальник! Какими судьбами, да?

– В порядке профилактики, уважаемый Ахмед, – молвил Владимир Петрович Заметалин. – Решил вот проверить, действительно ли ты вернулся к созидательному труду, уйдя на условно-досрочное…

Хозяин вагончика мгновенно зашестерил, как лагерный главстукач накануне амнистии. Он уступил гостю свое место, сунул в его левую руку лучший шашлык, а в правую – полный стакан коньяка.

– Ну что – за встречу! – возгласил Гамадрил.

– На свободу – с чистой совестью, – готовно поддакнул Ахмед.

Спустя несколько минут лед официальности был растоплен. Хозяин «Русской шавермы» все подливал и подливал бывшему гражданину начальнику, однако не спешил справляться об истинной причине его визита. Конечно же, Заметалин собирался завести деловой разговор именно сегодня, но не раньше, чем выпьет все спиртное и прикончит всю закуску.

– Ну что, Ахмед… Рассказывай. Как семья? Как бизнес? Как твой маленький Магомедик? Какие планы на будущее? – начал он, поглядывая в телеэкран, на котором сгрудились в кучу кони и люди. – А ты, как я вижу, по-прежнему увлекаешься пропагандой насилия и жестокости? Что это за китч, эротика и зоофилия? Это про Содом и Гоморру?

– Э, хороший фильм, да? – возразил кавказец, прибавляя громкость. – Я его каждый день на работе по два раза смотрю и еще один раз перед сном. Сейчас очень мудрый слова будут.