Пётр Разуваев - Русский калибр (сборник)

У входа в ресторан висел телефонный аппарат. Вспомнив о купленной ещё в Милане карточке «всеитальянского оператора», я остановился и, пристроив на полу пакет с покупками, набрал номер сотового телефона Паолы. Её личного телефона. Но, кроме большого количества длинных гудков, ничего так и не услышал. О том, что могло означать это молчание, мне даже и думать не хотелось.

Давид уже проснулся и успел переместиться с заднего сиденья на переднее, рядом с местом водителя. Вид у него был сонный и чуточку обиженный.

— Зря вы меня не разбудили, — укорил он меня, принимая бутылку воды. Сделав несколько глотков, закрутил крышечку и озабоченно спросил: — Вы что-то покупали?

— Да. Но платил наличными, — поспешил успокоить я его.

Давид кивнул.

— Это я так… На всякий случай. У вас ещё остались деньги?

— Мало, — покачал я головой.

— То есть — не осталось, — подвёл итог Давид. — И воспользоваться вашими кредитными картами мы тоже не можем, это слишком просто установить.

Он вопросительно посмотрел на меня. В очередной раз пожав плечами, я ответил:

— У меня есть один адрес. Мне дала его Па… синьорина Бономи, перед тем как мы расстались. В Риме живёт её няня.

— Надо же… Забыл трубку, — задумчиво произнёс Давид, глядя на меня в упор. — Вы случайно не купили сигарет?

Я протянул ему открытую пачку, подождал, пока он неумело вытянет сигарету, взял сам.

Мы закурили, в молчании выпуская дым в открытые окна. Где-то рядом, в кустах, настойчиво стрекотал сверчок. Или цикада, кто их разберёт… Со стороны шоссе доносился шум пролетающих на большой скорости машин.

— Видите ли, Андре, — осторожно сказал Давид, не глядя в мою сторону. — Я уже говорил вам, что ничего не имею против синьорины Бономи лично, но… насколько я знаю, именно она предлагала вам меня… устранить. Вас это не смущает?

— Нет, — коротко ответил я, щелчком отбрасывая сигарету в сторону шумного сверчка. Или цикады. — Вашими стараниями она сейчас оказалась в крайне неприятном положении. Думаю, что ей сильно не до вас, по крайней мере в данный момент. А с инерцией мышления, я надеюсь, мы как-нибудь справимся.

— Вы так ничего и не поняли, — грустно констатировал Давид. — Выкрав меня, вы изменили позиции всех участников этой игры. И то, что было вчера, завтра уже будет отдалённой историей. Впрочем, альтернативы у нас, насколько я понимаю, всё равно нет. Поедемте к синьорине…

— Мне кажется, нам с вами стоит несколько… видоизмениться. Обидно будет, если вас опознает кто-то из старых знакомых. Я тут купил кое-что, примерьте.

С этими словами я засунул руку в шуршащий мешок и наугад достал из него футболку и шапочку.

Пару минут спустя, когда наш джип уже влился в тесный поток движущихся к центру города машин, изучавший обновки Давид сердито засопел и спросил, причём с нескрываемой обидой в голосе:

— Это что, намёк?

Удивлённый столь странной реакцией, я искоса взглянул в его сторону. Господин Липке держал в руках свой экземпляр футболки, демонстрируя её мне, и вид у него был при этом весьма и весьма недовольный. Что могло вызвать такую реакцию, я решительно не понимал. Нормальный рисунок, увеличенная во всю грудь картинка с пачки сигарет «Camel», мне она понравилась именно своей «обыкновенностью». И лишь приглядевшись повнимательнее, я, наконец, понял — в чём тут дело. С трудом сдерживая душивший меня смех, я поспешил извиниться, уверяя его, что никакого коварства с моей стороны здесь нет, простая случайность. Обиженно поджав губы, Давид бросил футболку обратно в мешок и, взяв из него другую, принялся придирчиво её изучать.

Мой дотошный спутник умудрился заметить то, на что я совершенно не обратил внимания. Известная картинка с верблюдом и пирамидами была скопирована довольно точно, но… слегка приукрашена креативным художником. Совсем немного, чуть-чуть, но зато как…

К знаменитому верблюду, или, скорей уж, верблюдице, сзади была приставлена небольшая стремянка. И маленький поросёнок, вскарабкавшийся на эту лесенку, энергично вступал с верблюдицей в… межвидовые половые отношения. Поросячья морда при этом лучилась неземным восторгом и блаженством. М-да-а… Учитывая национальность Давида и его соответствующее отношение к всевозможной свинятине…

Может, стоит извиниться перед ним ещё разок?

Машину мы оставили недалеко от древней и известной даже мне базилики Санта-Мария-ин-Трастевере. Дальше ехать я просто побоялся, опасаясь заблудиться в изогнутых и кривых улочках «самого итальянского» квартала в Риме. Именно здесь, в Трастевере, и проживала старенькая няня синьорины Бономи. Во всяком случае, на обратной стороне фотографии, стоявшей в каюте Паолы на «Джульетте», было написано чёрным по белому: Via Berrani, 36. Siniora Longhi.

А каждый болван в Риме знает, что Via Berrani находится в Трастевере! Примерно так ответил Давиду один из жителей этого города, когда тот решил пойти «в народ» за информацией. На всякий случай я заскочил в какой-то отель, попавшийся нам по дороге, и, с независимым видом прогулявшись по холлу, прихватил из общей кучи различных рекламных проспектиков небольшую карту города. Глупо, конечно, но куда безопаснее, чем все остальные способы выяснить, где же находится нужный нам дом. А купить нормальный план не было возможности — в пол-одиннадцатого вечера и со звонкой мелочью в кармане… Разве что обменять на «Узи».

В принципе, от машины нужно было бы избавиться раньше. Слишком уж приметным выглядел наш «Defender» на улицах большого города; я подозревал, что мне его и подсунули-то, исходя из этих соображений. Но Давиду внезапно стало плохо, он побледнел и сидел, как-то неудобно скрючившись, обеими руками держась за живот. Через силу улыбаясь, он пытался уверить меня, что всё с ним в полном порядке, но я-то прекрасно видел, как обстоят дела на самом деле. Пришлось тянуть до последнего. А что такое — ехать по большому итальянскому городу на машине, пусть даже и вечером, это я уже знал по Милану. Чудное занятие. Только миновав Ponte Garibaldi и убедившись, что мы почти у цели, я вздохнул с облегчением.

Перекидав всё оружие в сумку, я натянул на себя трофейный бронежилет, а сверху напялил злосчастную футболку с трахающимся кабаном, уповая на то, что в сгустившейся над городом темноте пристально меня разглядывать никто не станет. Зато она была абсолютно «one size», и, выпустив её поверх брюк, я легко спрятал засунутый сзади за пояс пистолет. Чего, собственно, и добивался всем этим маскарадом. Элегантную голову Давида увенчала бейсбольная кепка, и, костюмированные таким вот экзотическим образом, мы двинулись в путь. Более всего меня сейчас волновало состояние Давида, мужественно ковылявшего рядом со мной. Похоже, что лучше ему не становилось.