Никита Филатов - Золото Каддафи

— Ну, в конце концов, они его все-таки уничтожили.

— Да, но деньги никому выплачивать не стали, — напомнил моряк с зажигалкой. — Было даже, я помню, официально объявлено, что Бен-Ладена удалось обнаружить при помощи какой-то хитрой электроники. И поэтому, дескать, все деньги должны остаться правительству США.

— А как же американский спецназ?

— А та группа специального назначения, — вмешался опять в разговор Иванов, — которая непосредственно принимала участие в операции, странным образом вдруг разбилась на вертолете.

— Точно, — подтвердил кто-то со знанием дела. — По телевизору передавали.

— Чтобы денег им не платить? — удивился электромеханик.

— И чтобы не разболтали, как там все на самом-то деле произошло…

Сам собой, от политики разговор перешел к рыбной ловле.

Моряк, сидевший слева от Иванова, придерживался той точки зрения, что тунец лучше ловится на сардину или на сайру. Некоторые же из присутствующих полагали иначе.

— Не смеши! На кальмара он сразу берет. Или, скажем, на креветку.

— Смотря где. Вот мы в прошлом рейсе, к примеру, неподалеку от Чили…

Все, однако, ссылаясь на собственный опыт, сходились на том, что тунец — рыба теплолюбивая и болтается у поверхности. А потому и «дорожить» его надо вовсе без погружения, или с малым погружением насадки.

— У меня вот такая блесна есть. — Электромеханик раздвинул большой и указательный пальцы. — Меньше никак нельзя — если ход узлов шесть-семь, блесна плохо играет при выходе. Я в Тайване однажды искусственного осьминога купил. Коричневый был, силиконовый, будто живой. Утяжелил я его свинцом, двойной крючок поставил…

— Да не слушайте вы, — перебил сосед слева. — Все равно, тунец лучше на скумбрию ловится. Надо только вырезать из нижней части тушки полоску мяса, сантиметров тридцать…

— И поймаешь такую же шпротину! А я вот год назад на своего осьминога тунца зацепил, почти полтонны весом. Мы его шесть часов всей командой тянули, баграми.

— Где это было?

— Ну, там, возле Южной Америки…

— Тоже мне, удивил.

Кто-то начал художественно и со вкусом рассказывать, как ловил у кубинского побережья атлантического марлина, рыбу сильную, быструю и на редкость выносливую. Получилось у него не хуже, чем у Эрнеста Хемингуэя в повести «Старик и море» — только намного короче и с большим количеством ненормативной лексики.

Михаил Анатольевич вовремя сообразил, что его личные впечатления о том, как они с женой за собственные деньги ездили по туристической путевке ловить треску в Норвегии, вряд ли будут кому-нибудь в этой компании интересны.

Однако поддержать беседу с новыми знакомыми хотелось:

— А мы в Баренцевом море на гусей перелетных из пушки охотились…

— Это как? — удивился сосед.

— Зарядили картечью зенитку и врезали прямо по стае, как по низко летящей мишени. Потом две недели рассольником из свежего мяса объедались.

История, кажется, членам команды понравилась.

Потому что морская служба в основе своей, как утверждал капитан дальнего плавания Виктор Викторович Конецкий, однообразна и сера до посинения. И среди моряков очень ценятся люди, способные украсить ее какой-нибудь замысловатой байкой, пусть даже выдуманной или невероятной. Наверное, именно по этой причине флот подарил мировой литературе такое количество великолепных писателей.

— Вот, тоже, у меня был случай, — пожелал развить тему электромеханик. — Еще когда я срочную служил в Советской армии. При коммунистах…

Дослушать его Иванову не удалось, потому что внезапно ожившая судовая трансляция разнесла по всему теплоходу голос вахтенного помощника:

— Внимание, старшему группы сопровождения срочно подняться на мостик!

…Подполковник Иванов, прослуживший на флоте больше двадцати лет, всегда свято чтил морские традиции и ритуалы. Однако сейчас он забежал в рулевую рубку, даже не попросив разрешения войти. Впрочем, никто из собравшихся на мостике не обратил на это внимания.

— Что случилось, Петрович? Пираты?

— Да если бы, — озабоченно покачал головой Алексей. — Французский фрегат «Nivose».

— И чего им от нас надо?

— Требуют остановиться для досмотра.

Иванов повернулся к капитану судна, стоящему перед экраном локатора:

— У них что, есть такое право?

— Международные силы, мандат Евросоюза, — кивнул капитан.

— Раньше было такое?

— Честно говоря, не припоминаю.

Большие, с наклоном вперед окна рубки давали хороший обзор, однако в пределах видимости горизонт был чист. Поэтому Иванов задал следующий вопрос:

— Где они?

— Примерно в пятнадцати милях, вон, к северо-западу, — показал капитан светящуюся точку на экране. — Сокращают дистанцию.

— Что собираетесь делать?

— Придется подчиниться.

— Колю поднимать, командир? — на всякий случай уточнил Карцев.

— Всех, чувствую, придется поднимать. — Иванов посмотрел на капитана сухогруза.

— Объявляем судовую тревогу, — скомандовал Любертас вахтенному помощнику.

— По полной программе, как при нападении пиратов! — добавил Иванов. Оглядев быстрым взглядом контейнеры, выставленные на палубе, он на секунду задумался: — Сколько времени надо, чтобы привести носовой кран в рабочее положение?

— Ну, если по нормативам… — начал прикидывать капитан.

— Успеваем? — уточнил свой вопрос Иванов, показав на экран судовой РЛС [31] Радиолокационная станция. .

— Не уверен.

— Как, Сергей? — Иванов обернулся к матросу, стоящему на руле. — Попытаемся?

— Можно попробовать, — прикинул бывший моряк Черноморского флота.

— Разумеется, с разрешения капитана.

— Смотря что вы собираетесь делать, — пожал плечами осторожный литовец…

— Сообщите, что мы готовы принять на борт их досмотровую группу.

…К тому моменту, когда стремительные очертания французского фрегата уже стали видны не вооруженным взглядом, на палубе теплохода «Профессор Пименов» уже кипела работа. На судовой кран было подано электропитание, и его стрелу, закрепленную по-походному, привели в рабочее положение. Проскурин, Карцев и еще один доброволец под руководством боцмана занимались отдачей креплений, которые удерживали контейнер Hiunday.

Контейнер стоял самым крайним по левому борту, во втором, верхнем, ярусе — и это несколько облегчало задачу, предоставляя им некоторое преимущество во времени.

— Давай, давай, вашу душу мать, шевелись! — Голос боцмана, не особо стеснявшегося в выражениях, проникал даже в рубку, перекрывая прерывистое завывание лебедки: — Куда без перчаток полез? Куда, мать твою перемать?

Худо-бедно, но с так называемыми «твистлоками» — запирающими элементами, с талрепами, тросовыми оттяжками и замками удавалось пока управляться без особых проблем.