Феликс Разумовский - Нелегкий флирт с удачей

Его жилистое, словно сплетенное из канатов, тело не выражало ни малейшего напряжения, бесцветные глаза светились усмешкой, и создавалось впечатление, что все происходящее на ринге было для него безобидной развлекухой. А рожа страшная, бандитская, на кроличью совсем не похожая. Больше на его жопу. Таких хорошие девушки не любят, а нехорошие дают только за деньги…

— Нэчья-то нэчья, а вот попа у мена балыт. — Серега мастерски изобразил грузина, потрогал ушибленное место и, огорченно шмыгнув носом, ударил партнера по перчаткам. — Ты ведь знаешь, Колян, у меня весь рабочий цикл с пятой точкой связан…

— А у нас вообще все делается через жопу. — Понимающе кивнув, тот легко вылез из ринга и, будто не стоял пять раундов с противником в полтора раза тяжелее себя, принялся работать на большом, в центнер, мешке — только гул по залу пошел.

«Двужильный он, что ли? — Вздохнув, Серега покосился на него, стянул отволглые перчатки и принялся разматывать мокрые, липкие от пота бинты. — И вообще, хрен его разберешь. С виду чел как чел, а взглянет иногда мельком — и мороз по коже. Не Кролик — санитар лесной. И улыбочка эта постоянная на конопатой роже. Больше похожая на оскал. Так сразу и вспоминается детская дразнилка: рыжий, рыжий, конопатый, убил дедушку лопатой… Да если бы его одного… И не лопатой вовсе… Наверняка или мент, или федерал, или бандит. А впрочем, по нынешним-то временам, какая принципиальная разница? В общем, странный Колян чувак, не простой, непонятный…» Понятно было только одно — жить с ним следовало в любви, мире и согласии.

Между тем пришло время заминаться, и, сбросив напряжение с натруженных мышц, кикбоксерская братия потянулась париться. Местная сауна запоминалась надолго, — сооруженная за отсутствием ольхи из сосновых досок, она густо источала смоляной дух, и воздух в ней был ядрено-жгучий, чуть полегче, чем в палатке с хлорпикрином для испытания противогазов. Кроме того, труженики ринга, забывая, что находятся в бане финской, а не русской, имели обыкновение поддать ковшичек-другой на каменку, так что люди случайные здесь долго не задерживались.

— Ташкент. — Отважно окунувшись в обжигающий полумрак, Кролик Роджер и Серега забрались на верхний полок, под самые натеки смолы на досках потолка, подсунули под зады полотенца — иначе нельзя, можно кое-что обварить — и принялись обильно потеть. Рядом, разомлев от жара, глубоко дышали коллеги по искусству, никто не разговаривал — набегались. Наконец Кролика пробрало, красный, аки рак, он выскочил из парной и, с жутким уханьем, плюхнулся в холодную воду, а чуть позже и Серега надумал освежиться — здоровенный, словно тюлень, как только бассейн из берегов не вышел. Наплескались всласть, смыли усталость под горячим душем и в ожидании закипающего чайника расположились в рекреации, комнате отдыха то есть. Чаи да сахары — достали из шкафчика чашки, не забыли про лимончик, а Роджер извлек из сумки банку с цветастой наклейкой:

— Конфитюр вишневый. Из Голландии.

— Конфитюр вишневый? Из Голландии? О!

Не мешкая, кикбоксерская братия придвинулась поближе, зазвенели ложки, и, обжигаясь, все принялись хлебать круто заваренный цейлонский — всякие там пакетики с чайной крошкой здесь не уважали. Пропотев по новой, поговорили за жизнь, налили по второй и, приделав конфитюру ноги, стали собираться сами — за окнами уже сгущался полумрак июльского вечера.

На улице заметно посвежело, ветер порывисто шелестел кронами деревьев, и, глядя на далекие сполохи молний, Кролик в задумчивости пропел:

— А ведь вихри враждебные веют над нами…

— Да, пожалуй, грянет буря. — Прохоров контрреволюционно улыбнулся, высморкался в два пальца и сменил тему. — Дернешь меня? Бендикс накрылся, женским органом. — Он махнул рукой в сторону лохматой «трешки» с «черным», ностальгически советским номером. — Вон она, ласточка моя, дает просраться. Весьма жидко.

— А «галстук» есть? —Кролик, поймав утвердительный кивок, залез в новенькую «рено», с легкостью запустил двигатель и скоро уже цеплял к своему фаркопу «галстук» — буксировочную веревку.

Хвала Аллаху, завелась «треха» с пол-оборота, и, распрощавшись, владельцы транспортных средств начали разъезжаться по своим делам. Роджер — по своим кроличьим, Серега же — по своим скорбным.

Как же все меняется в этой жизни! Думал ли он четыре года назад, что придется на лохматой бати-ной тачке «бомбить» клиента днями и ночами? Шутить изволите! В те времена он быстро пер в гору, взял бронзу на России, вплотную готовился к Европе, и все было бы хорошо, если бы не черномазый «шкаф» на ринге в Ванкувере. Достал, сука невоспитанная, вывел из себя.

Жутко осерчал тогда Серега — не сдержавшись, пнул гада в пах и тут же локтем едва не вышиб ему челюсть заодно с мозгами. Негра — в реанимацию, Прохорову — дисквалификацию и с «волчьим билетом» в федерацию. Российскую.

Однако он тогда не растерялся и, пустив большой спорт побоку, пристроился в ресторан «Акапульке» вышибалой. Не очень чтобы очень, но на жизнь хватало. Только, увы, всему приходит конец. Совместными заботами ментов, бандитов и налоговой полиции питейное заведение доблестно зачахло, и Серега, вновь оказавшись не при делах, понял, что нужны нынче не бойцы, а стрелки, причем с лицензией на охранную деятельность.

А вот с этой самой лицензией было напряженно. Он в общем-то никогда особо законопослушным членом общества не был, и все в округе знали, что, если Тормоз въедет в нюх, затормозишься надолго. Однажды его даже чуть не посадили, годиков эдак на пять, спасибо, вмешалась спортивная общественность, и олимпийской надежде пропасть не дали. Это уже потом, после армии, Прохоров остепенился и стал пускать в ход кулаки лишь в случае крайней на то необходимости. Возникавшей, впрочем, достаточно часто…

Так или иначе, на двадцать седьмом году жизнь дала трещину. Денег не стало, любимая «тойота», не вписавшись в поворот, превратилась в груду металлолома, а за время, пока он состоял при кабаке, нишу его в большом спорте заняли злые, молодые и способные. Итог печален — крепче за баранку держись, шофер! Да смотри, чтоб пассажиры не «устроили сквозняк», не дали по башке, да не опустили на бабки гаишники, достойные потомки Соловья-разбойника — тот так же свистел и грабил на дорогах.

Гроза между тем стремительно надвигалась. Расколов небо надвое, совсем уже близко полыхнул огненный зигзаг, на мгновение все замерло, и тут же, распугивая котов, пушечной канонадой загрохотал гром. Тучи, казалось, опустились на самые крыши, воздух сделался ощутимо плотным, стихия, судя по всему, шутить не собиралась. «Ну, бля, покатался. — Серега посмотрел на обезлюдевшие тротуары, сплюнул, помрачнел и механически включил подфарники. — Этак и бензин не отобьешь». Чтобы отвлечься от грустных мыслей и хоть немного поднять настрой, он включил приемник, но веселей не стало. Два притопа, три прихлопа плюс тошнотворные последние новости. И тут облом. Прохоров скривился, вырубил вещание и, притормозив на «помидор» [2], вихрем сорвался с места по желтому. Главное — уйти с перекрестка первым и, держась поближе к тротуару, зорко смотреть по сторонам, тогда клиент точно будет твой. А зазеваешься, его тут же подберут конкуренты — кто не успел, тот опоздал.