Андрей Воронин - Слепой. Исполнение приговора

К тому же остановить его пока никто даже не попытался – почему, он мог только гадать. Причин могло существовать множество, но на поиски ромашкового поля и обрывание лепестков у Молчанова не было ни времени, ни желания. Приняв в качестве рабочей ту версию, которая нравилась ему больше других: случается ведь, что отдельные генералы соображают медленнее рядовых в окопах, а его нынешний работодатель явно не семи пядей во лбу, – Черный Подполковник выбросил всю эту чепуху из головы. Выбросил и забыл, потому что никакого воздействия на ход событий она оказать не могла: играть надо по правилам. Заказ должен быть выполнен, а если заказчик дурак и сам роет себе яму, это его, заказчика, личные проблемы.

И потом, чего греха таить: подполковнику нравилась его работа, и правило, согласно которому заказ должен быть выполнен, невзирая ни на какие привходящие обстоятельства, тоже нравилось.

К визиту в квартиру, где содержали генерала Потапчука, он подготовился основательно: во-первых, клиент был важная птица, целый, понимаете ли, генерал ФСБ, во-вторых, не просто генерал, а генерал, взятый под стражу – то есть под круглосуточную вооруженную охрану; а в-третьих… В-третьих, временное пристанище опального генерала наряду с домом майора Барабанова являлось одним из немногих мест, где неуловимого Черного Подполковника (это прозвище ему, кстати, тоже нравилось) могла подстерегать засада. Подполковник был неглуп и понимал: с того момента, как он переместил театр боевых действий с Припяти на Москву-реку, его действия сделались предсказуемыми – отныне их можно было предугадать заранее и подготовить ответные меры.

Причем сделать это мог не только противник в лице генерала Тульчина, но и так называемые союзнички подполковника, они же – заказчик и посредник. Когда кто-то так старательно, не щадя ни своих, ни чужих, прячет концы в воду, исполнитель должен быть последним идиотом, чтобы не понимать: рано или поздно очередь дойдет и до него. Если кто-то начал действовать по старому как мир принципу «мертвый не выдаст», он не остановится, пока не останется в гордом одиночестве – сидеть на горе трупов и, покуривая, подсчитывать барыши.

Поэтому засада могла поджидать везде, где появление Черного Подполковника было прогнозируемым. С Валерой-по-Барабану он управился достаточно ловко, и после смерти майора импровизированная тюрьма Потапчука осталась последним местом, где Молчанов мог нарваться на группу захвата или просто на пулю в затылок – последним, а значит, самым опасным.

Полученный из надежных (до поры, до времени) рук дубликат ключа от квартиры лежал у него в кармане. Не мудрствуя лукаво, подполковник подъехал к дому на такси. Он был одет в камуфляжный костюм, резиновые сапоги и широкополую панаму с накомарником – естественно, тоже камуфляжной расцветки. На плече у него висел наполовину расстегнутый чехол для удочек – тавтология тавтологией, но из песни слова не выкинешь: чехол тоже был камуфляжный, хотя и иного, чем костюм и шляпа, оттенка. Из чехла веером торчали норовящие выпасть и потеряться удочки и сачок с какими-то приставшими листьями и травинками. Лицо подполковника обрамляла густая рыжеватая борода, скрывая то, чего не могли спрятать поля низко надвинутой панамы, а самого его окружало облако алкогольных паров, такое густое, словно он не пил, а принимал водочные ванны. (Ванны не ванны, а на влажное обтирание это смахивало больше, чем на выпивку: то, что уцелело от втридорога купленной у мимоезжего бомбилы чекушки после продолжительного полоскания рта, Молчанов старательно втер в шею, лицо и одежду, так что разило от него, как из открытой канистры со спиртом).

Было самое начало четвертого, когда такси остановилось около углового подъезда того самого дома, в котором коллеги содержали взятого под стражу Потапчука. Машина наружного наблюдения – на этот раз это был зеленый «фиат» – торчала, как приклеенная, под окнами конспиративной квартиры. Возможно, это было не все; возможно, этот старый пыльный двор с припаркованным в тени казенным «фиатом» был последним, что Черному Подполковнику предстояло увидеть перед смертью. Гадать было бессмысленно, а узнать всю правду он мог только одним способом: открыв дверцу и продолжив игру по правилам.

Кое-как расплатившись с таксистом, который мог подвергнуться, а мог и не подвергнуться допросу в связи с безвременной, при не до конца выясненных обстоятельствах, кончиной арестованного генерала, Молчанов-номер-два не столько вышел, сколько вывалился из машины. Его удочки при этом все-таки выскользнули из расстегнутого чехла и с дребезгом раскатились по асфальту, наглядно демонстрируя всем желающим (а желающие были – как минимум, трое в зеленом «фиате»), что, кроме рыболовных снастей, в чехле ничего нет. Таксист поспешно дал газ и покинул место событий: клиент ему попался разговорчивый и не жадный, но уж больно пьяный, а от такого можно ждать чего угодно, в том числе и резкой, вплоть до вспышки агрессии, перемены настроения. Старательно покачиваясь и довольно громко бормоча какую-то пьяную чепуху, подполковник собрал и с грехом пополам затолкал обратно в чехол удочки. Его эффектное появление, несомненно, вызвало ряд иронических комментариев в салоне зеленого «фиата»: одуревшие от бессонной скуки мужики наверняка порадовались бесплатному развлечению и обменялись мнениями по поводу того, как встретит вернувшегося в такое странное – ни два, ни полтора – время, да еще и пьяным в лоскуты, добытчика заждавшаяся хранительница домашнего очага.

Поддатый «добытчик» подошел к двери углового, дальнего от машины наружного наблюдения, подъезда, поковырялся непослушным пальцем в клавиатуре домофона и, наконец, ввалился внутрь, шумно зацепившись за дверь многострадальным чехлом. Потеха кончилась, оперативники в «фиате» закурили, и один из них для порядка зафиксировал время описанного выше события в прикрепленном к приборному щитку блокноте. Особенной необходимости в этом не было, все подробности происшествия вместе с прозвучавшими комментариями зафиксировал видеорегистратор, но надо же чем-то себя занять до пересменки!

Очутившись в подъезде, рыбачок мгновенно протрезвел, застегнул чехол и, придерживая его рукой, чтоб не бренчал, широко, через две ступеньки, зашагал вверх по лестнице. На пятом, последнем этаже он не прекратил восхождение, а взобрался по отвесной железной лесенке к люку, ведущему на чердак. Массивный навесной замок, украшавший собой дверцу люка, только выглядел запертым; бесшумно вынув его из проушины, Черный Подполковник осторожно открыл люк, забросил в темноту неосвещенного квадратного проема до смерти надоевший чехол с удочками и ловко пролез следом. Люк тихо закрылся, тускло освещенная лестничная площадка опустела. Через положенное время сработало оснащенное фотоэлементом реле, и свет на площадке погас.