Андрей Воронин - Слепой. Исполнение приговора

– Ну, семь-восемь, – не совсем понятно, но очень энергично произнес подполковник Уваров и красноречивым жестом запустил правую руку за лацкан пиджака. – Это ж до какой степени надо обнаглеть!..

С трудом поборов ощущение, что спит и видит какой-то путаный, бредовый сон, Андрей Константинович тронул его за плечо и ровным голосом приказал:

– Отставить.

Уваров повернул к нему изумленное рыжеусое лицо.

– Отставить, – повторил генерал Тульчин. – Что ты собираешься сделать: повторить подвиг Валеры Барабанова?

– Виноват, – сказал подполковник и вынул руку из-за лацкана. – Действительно, что это я? Черт, но как он ухитрился?.. Не было ведь его тут, четверть часа назад не было! Разрешите вызвать группу разминирования?

Словно отвечая на его вопрос, черный «БМВ» коротко моргнул фарами. Лежащие на покатом ветровом стекле искаженные отражения окружающих предметов мешали рассмотреть, есть ли кто-то внутри, но автомобили не моргают фарами по собственному желанию – во всяком случае, как правило.

И сейчас же, как будто кто-то прочел мысли Андрея Константиновича и поспешил развеять его сомнения, задняя дверца «БМВ» приоткрылась – чуть-чуть, всего на пару сантиметров.

– Ни хрена не понимаю, – вторя упомянутым мыслям, беспомощно признался Уваров. – Бред какой-то!

– Что бред, то бред, – согласился генерал и медленно, как во сне, двинулся к машине.

– Андрей Константинович!.. – тревожно воззвал Уваров.

– Отставить, – не обернувшись, опять повторил генерал.

Он прошел сквозь оцепление; сержанты расступились, чтобы его пропустить, один из них скользнул пустым, невидящим взглядом по стоящему в метре от него автомобилю и отвернулся, держа за спиной спрятанный от генерала дымящийся окурок. Тульчин почти не обратил на это внимания, подумав лишь, что агент Федора Филипповича, кажется, обладает способностью становиться заметным только тогда, когда сам этого захочет, и лишь для тех, кто, по его мнению, должен его заметить.

Преодолев некоторое внутреннее сопротивление, он взялся за ручку приоткрытой двери, потянул ее на себя и устало опустился на мягкое кожаное сиденье. В салоне царила приятная прохлада и пахло дымом сигарет – не просто дорогих, а действительно хороших. За рулем, как и следовало ожидать, восседал шатен лет сорока с хвостиком, в темных солнцезащитных очках. И Андрей Константинович почти не удивился, обнаружив слева от себя уютно расположившегося на том же кожаном сиденье Федора Филипповича.

– Ну, и что это за цирк? – угрюмо спросил Тульчин.

– Аве, цезарь! – немедленно откликнулся Потапчук, пребывавший, несмотря на довольно помятый внешний вид, в явно приподнятом, юмористическом расположении духа. – Моритури те салютант!

– Вот уж, действительно, идущие на смерть, – невесело хмыкнул Тульчин, знавший латынь приблизительно в тех же пределах, что и Федор Филиппович. – Вам что, господа хорошие, жить надоело? Или вы решили обсудить условия почетной капитуляции? Тогда имейте в виду: вы не в том положении, чтобы торговаться. Никаких условий не будет!

– Ясно, что не будет, – пренебрежительно откликнулся Потапчук. – Нет капитуляции – нет и условий. Ты что, до сих пор думаешь, что это я крышевал Хвоста и этого вашего… как бишь его – Бурого?

– А кто – я?

Андрей Константинович сам почувствовал, что этот заданный излишне агрессивным тоном встречный вопрос прозвучал неуместно и глупо, на уровне кухонных разборок по поводу пропавших из чьей-то кастрюли котлет. Но Потапчук, как ни странно, потрудился на него ответить.

– Не исключено, – сказал он.

– Товарищ генерал-лейтенант, – глядя в зеркало заднего вида, вдруг заговорил Слепой, – разрешите обратиться к товарищу генерал-майору!

– Гляди-ка, что вспомнил, – саркастически проворчал Потапчук. – Главное, как всегда, вовремя. Валяй, обращайся!

– Товарищ генерал-майор, – переместив взгляд с отражения генерала Потапчука на отражение генерала Тульчина, невозмутимо продолжил крутить уставную шарманку Сиверов, – разрешите обратиться!

– Ну-ну, – неопределенно обронил Андрей Константинович, подавив желание вторично помянуть цирк.

– Объяснять, что да как, долго, – проникновенно заговорил Слепой. – Объяснить, конечно, придется, но мы сэкономим массу времени и нервных клеток, если вы сначала ответите на один простой вопрос: кто этот гражданин в рыжих усах, с которым вы только что так оживленно беседовали? Ну, тот, который, как я понял, чуть не пошел на нас в атаку.

– Подполковник Уваров Виктор Ильич, – сухостью тона намекая на явную, с его точки зрения, неуместность вопроса, проинформировал его Тульчин.

– Из вашего отдела, – полувопросительно уточнил Сиверов.

– Так точно, – еще суше подтвердил генерал.

– Угаров его настоящая фамилия, – объявил Слепой. Краем глаза Андрей Константинович заметил, как вытянулось лицо Федора Филипповича: похоже, для Потапчука только что прозвучавшее откровение тоже стало сюрпризом. – Виктор, верно, но не Уваров, а Угаров. По крайней мере, на эту фамилию он откликался в спецшколе.

– Вы что…

– Однокашники по одному интересному учебному заведению, – ответил на незаданный вопрос Глеб. – Почти год вместе топтали школьный плац и пыхтели на полосе препятствий. Потом Угар, или Угорелый, как мы его называли, был уличен в стукачестве и крысятничестве, каковое крысятничество выразилось в воровстве из тумбочек продуктов питания, личных вещей и даже денег. Народ приговорил преступника к обструкции и пожизненному побитию чем попало по чему попало. Но после первого сеанса побития командование решило не разбрасываться кадрами, на подготовку которых ушла уйма государственных денег, и куда-то его перевело – может, в другую школу, а может, в войска. Буквально десять минут назад я терялся в догадках, пытаясь понять, кто и как сумел меня рассекретить, а тут вы выходите из подъезда, и – ба, знакомые все лица!

– Даже завидки берут, – иронически хмыкнул Тульчин. – Один взгляд, и дело раскрыто. А мы, дурачье, бьемся, как рыба об лед…

– А я давно понял, что оно яйца выеденного не стоит, – хладнокровно сообщил Слепой. – Не знаю, как именно они на меня вышли – то ли Угар узнал меня по фотографии в личном деле подполковника Молчанова и как-то сумел разыскать, то ли, наоборот, случайно увидел на улице и выследил, а уже потом докопался до личного дела и всего прочего… Словом, когда пришло время рубить хвосты, они решили меня скопировать – нашли профессионального мокрушника с хорошей военной подготовкой, который когда-то служил под началом Федора Филипповича и имел причины его недолюбливать, и сделали из него версию меня – правда, сильно ухудшенную, как всегда бывает, когда какие-нибудь кустари нелегально копируют хорошую вещь, будь то мобильный телефон или наш «Калашников». Но это все уже неважно. Главное, с самого начала было понятно, что эту копию было бы невозможно создать без участия кого-то, кто знает меня в лицо и мог уверенно утверждать, что подполковник Молчанов и Глеб Сиверов – один и тот же человек. Оставалось только найти этого человека и опознать, а что тут, скажите на милость, сложного? Нет, если бы тот клоун во Львове не промахнулся – о, тогда да!.. Но он промазал, и с той самой минуты выявление вашего крота стало всего лишь вопросом времени – вот именно, один взгляд, и дело раскрыто. Заказчик узнал, что слух о моей смерти сильно преувеличен, с большим опозданием, когда маховик уже раскрутился, и остановить его не было никакой возможности. Вот он и запаниковал, вот и начал мочить направо и налево всех, кто мог что-то о нем знать.