Сергей Зверев - Зловещие небеса

Техники уже закрывали лючки, сворачивали приборы, убирали стремянки. Заурчал и подъехал заправщик.

– Что ж, не буду мешать, – сказал конструктор и неторопливо пошел к помосту под тентом, видневшемуся на краю взлетно-посадочной полосы.

Он поднялся по лестнице и занял место за руководителем полетов, рядом с представителем «Росвооружения». Чуть поодаль расположилась группа индийских военных, представители конкурирующей американской авиакорпорации и пакистанский военный атташе, пожелавший присутствовать при показательном полете.

Российский штурмовик уже запускал двигатели. Пламя, вылетающее из двойного сопла, лизало стальные отбойники. Самолет плавно сдвинулся с места, прозрачный колпак над головой пилота опустился и плотно присосался к фюзеляжу.

Штурмовик проехал в начало полосы и развернулся. Прозвучала команда «к взлету». Полыхнуло пламя, струя раскаленного воздуха погнала по дорожке пыль. Вибрирующий самолет несколько секунд стоял на месте, а затем стремительно рванул вперед. Полозов поднял его в воздух после короткого разбега, прямо перед помостом со зрителями, так, чтобы ни у кого, даже без всякого знакомства с цифрами, не возникло сомнений в том, что машина на высокогорье ничуть не слабее, чем в стандартных условиях.

Все, не сговариваясь, задрали головы и проводили машину взглядами. Затем представитель Минобороны Индии, отвечающий за закупки нового вооружения, сдержанно зааплодировал. Его поддержали даже американцы. Штурмовик заложил круг над летным полем, снизился, сбавил скорость, задрал нос и пошел прямо над взлетно-посадочной полосой. Он даже не летел, а полз, стоя почти вертикально, с легким наклоном вперед, опираясь на снопы раскаленного газа, вырывающиеся из сопл. Зрелище завораживало. Чувствовались мощь и послушность машины. Совершив этот эффектный проход перед самым помостом, Полозов прямо с места, не меняя наклона, практически вертикально взмыл в небо. Конструктор вытер вспотевший лоб.

Один за другим с полосы поднялись в воздух и два истребителя индийских ВВС. Вскоре они уже шли в общем строю с многоцелевым российским штурмовиком. Машины пролетели низко над помостом и, качнув на прощание крыльями, ушли в сторону гор, покрытых вечными снегами. Вскоре гул мощных двигателей растворился в синеве неба…

Три реактивных самолета вспарывали воздух, оставляя за собой белые реверсивные полосы. Внизу сверкали вечными снегами горные вершины, казавшиеся совсем близкими. Даже Николай Рерих, великий художник, писавший гималайские пейзажи, не смог бы передать всего их величия с такого ракурса. Тут можно было бы и полихачить, пройтись низко над хребтом. Электроника позволяла удерживать самолет на заданной низкой высоте над поверхностью земли, огибать рельеф. Но Полозов видел деревни, расположенные в узких горных долинах. Не стоило рисковать без надобности. Снежную лавину способен привести в движение даже резкий звук.

В наушниках то и дело раздавался голос руководителя полета.

Летчик-испытатель докладывал показания приборов, обстановку:

– Через десять минут выходим к ущелью. Иду на снижение…

И тут внезапно Полозов почувствовал, что мощность двигателей резко падает, причем синхронно, обоих сразу. При этом бортовой компьютер показывал, что топливо поступает в них без сбоев. Скорость снизилась настолько, что пилоту показалось, будто самолет на какое-то время просто застрял в воздухе. Обычно Полозов сдерживал себя в выражениях, зная, что самописцы фиксируют каждое его слово, но теперь не смолчал, выругался длинно и эмоционально. Реанимировать машину можно было только нырком вниз, чтобы на разгоне дать ослабевшим двигателям как можно больше воздуха.

– Что у вас?.. – прозвучало и оборвалось в наушниках.

Связь пропала. Летчик-испытатель повел штурвал от себя, сбрасывая самолет в крутое пике. Индийские истребители разошлись в стороны. На экране бортового компьютера мелькали, сменяясь, цифры. Внизу расстилались облака. Что под ними? Об этом приходилось только догадываться. Если верить взбесившимся приборам, то до земли оставалось около километра.

– Еще немного, – шептал Полозов, чувствуя, как двигатели начинают потихоньку оживать.

Самолет вошел в облака, как в вату, пронизал их. Внизу показалась стремительно приближающаяся земля – горное плато с густо застроенной деревней и ухоженными полями. Как всякий летчик-испытатель, Полозов тянул до последнего. Для человека его профессии главное – спасти машину. Рукоятка катапульты в понимании летчика-испытателя – вещь практически запрещенная. Возможно, Полозову и удалось бы реанимировать двигатели, выйдя из крутого пике над самой землей. Но это только в том случае, если бы внизу были безлюдные скалы, а тут – деревня. Своей жизнью он имел право рисковать, а вот чужими – нет. Что такое для индийского крестьянина новейший российский самолет? Пустой звук, от которого ему ни тепло, ни холодно. Почему он должен умирать ради возможности спасения какой-то военной машины?

Полозов, продолжая прислушиваться к звукам вибрирующих, захлебывающихся двигателей, потянул ручку на себя. Самолет, теряя скорость, пошел вверх, на несколько секунд показался над облаками, блеснул серебром и снова ушел, утонул в них.

Индийские истребители делали круг за кругом, облетая горную вершину. Чуда не случилось. Штурмовик-истребитель так и не появился. Он исчез без взрыва, без сполоха пламени, словно нырнул в воду. Судя по картам, в этом месте под облаками пролегало горное ущелье.

Качнув крыльями, будто отдавая последнюю дань пилоту, истребители ушли в сторону высокогорной авиабазы.

Надежда всегда умирает последней. Инженер-конструктор сидел на помосте рядом с руководителем полетов и до боли в глазах всматривался в сторону гор, хотя наверняка знал, что третьей точки в небе не появится, ни сейчас, ни позже. Ведь ему уже доложили о том, что самолет, которому он отдал последние годы жизни, исчез с экранов радаров. Два индийских истребителя зашли на посадку грамотно и красиво, будто на показательных выступлениях.

Конструктор не мог понять, как такое случилось. В надежности планера и двигателей он не сомневался. Сто раз они уже были опробованы в деле, переносили и не такие перегрузки. Все системы жизнеобеспечения дублировались, а иногда имели и третью линию. Электроника вела себя безупречно.

Доклад индийских пилотов был короток и неутешителен. Он лишь добавил пару мазков к окончательной картине авиакатастрофы. Самолет стал терять скорость, вошел в крутое пике, исчез в районе густонаселенной деревни в плотных облаках на высоте около четырех с половиной километров, потом показался на несколько секунд и вновь скрылся, после чего связь с ним прервалась. Рельеф местности, куда пилот увел самолет, терпящий бедствие, не оставлял никаких надежд на спасение. Заснеженные перевалы, острые скалы, глубокое ущелье, куда ни пройти, ни проехать, да и спуститься на вертолете тоже нельзя.