Сергей Зверев - Зловещие небеса

– Похож на пакистанца. – Джива Госвани озадаченно морщился, глядя на окоченевшее тело. – Получается, что истребитель ищут не только русские, но и наши соседи. Видимо, они напали на десантников, но тем удалось отбиться. Что ж, теперь у нас два врага.

Колонна судов на воздушной подушке продолжила свой путь. Джива Госвани молился лишь об одном – чтобы не пошел снег, который мог замести следы российских коммандос. Судя по ясному небу, ничего подобного в ближайшее время не предвиделось, однако расслабляться не стоило. Ведь генерал прекрасно понимал, что погода в горах может поменяться в любую минуту, а потому спешил.

Лавров, Прошкин и Бабочкин уже спустились на дно кратера и затаились за огромным валуном. Переговаривались они шепотом, чтобы их не услышали пакистанцы, топтавшиеся у палаток.

– Действуем как договорились. К плану «Б» переходим только в том случае, если что-то пойдет не так. – Тут майор три раза бесшумно плюнул через левое плечо. – Всем все ясно?

Старший лейтенант с прапорщиком молча кивнули. Батяня осторожно выглянул из-за камня, чтобы в последний раз перед нападением изучить размещение противника. Вдруг кто-то из пакистанцев сменил позицию?

Но нет, все было по-старому. Горбоносый Сокол по-прежнему расхаживал вокруг ямы. Он то и дело заглядывал в нее, следил за подполковником Полозовым, копошившимся в кабине истребителя. Двое пакистанцев топтались возле палаток. Со стороны они выглядели легкими мишенями, но майор из личного опыта знал, что ничего подобного не бывает по определению. Цели сплошь и рядом кажутся вполне доступными, но надо еще нажать на спуск и поразить их.

Лавров оттопырил два пальца на правой руке, подавая своим бойцам условный знак. Потом он присел на колено, вскинул автомат и прицелился в Сокола. Расстояние до горбоносого командира было довольно-таки приличным. С первого раза можно и промахнуться. Поэтому майор не торопился с выстрелом, долго присматривался к своей мишени через прорезь прицела. Так действует профессиональный киллер-снайпер, у которого нет шанса на вторую попытку. Впрочем, не было его и у Андрея.

Тем временем старлей с прапором целились в двух пакистанцев, ошивающихся возле палаток. Попасть в них также было непростой задачей. Они не стояли на одном месте и постоянно двигались. Но Прошкин, который был вооружен пулеметом, по этому поводу не заморачивался. Он хотел взять не качеством, а количеством, планируя всадить в свою мишень едва ли не всю ленту. Мол, одна из сотни пуль обязательно попадет в цель.

Десантники уже были готовы открыть огонь, и тут горбоносый пакистанец неожиданно заметил, как среди валунов, громоздящихся у подножия склона, что-то ярко блеснуло. Это в золотой перстень Бабочкина попали солнечные лучи.

Сокол что-то закричал во все горло, прыгнул в сторону и откатился за камень.

Затрещали две автоматные очереди и одна пулеметная. Но двое пакистанцев, предупрежденные своим командиром об опасности, вовремя упали в снег. Над их головами просвистел свинцовый рой.

– Вот черт! Не попал. – Андрей выругался и вставил в автомат новый рожок.

– Мы тоже, – в один голос отозвались прапор со старлеем.

– Какого хрена ты перстень не снял? – злился Лавров.

– Так он и не снимается. – Бабочкин передернул затвор автомата.

– Убить тебя мало, – в сердцах проговорил майор и только хотел высунуться из-за валуна, как пакистанцы открыли ответный огонь.

Пули чиркали о камень, высекая искры. Одна из них уколола Батяню в щеку.

Он поморщился и сообщил своим бойцам:

– Переходим к плану «Б».

– Вот этого я и боялся. – Прошкин сглотнул, заряжая в пулемет новую ленту.

Когда пакистанцы прекратили огонь и принялись перезаряжать свое оружие, Лавров махнул рукой. Дескать, приступаем к запасному варианту. Старлей и прапор шумно выдохнули, резко выскочили из-за валуна и начали поливать свинцом камень, за которым спрятались все трое пакистанцев. Под ноги Прошкину градом сыпались расстрелянные гильзы, исходящие пороховым дымком.

Казалось бы, в чем логика? Зачем старшему лейтенанту с прапорщиком тратить зря патроны, стреляя по камню, за которым в это время спокойно отсиживались пакистанцы? Но в этом и заключался замысел майора. Пока горбоносый Сокол и его люди боялись высунуться из своего укрытия, Батяня подбежал к снегоходу, запрыгнул на него и провернул ключ в замке зажигания. Двигатель завелся не с первого, а лишь с третьего раза.

Комбат лихо развернулся, помчался к камню, за которым залегли пакистанцы, но не доехал до него каких-то четырех-пяти метров, резко спрыгнул и откатился за сугроб. Снегоход на всей скорости врезался в камень и смялся от удара едва ли не в гармошку. Из треснувшего бензобака на белый снег засочилась желтоватая жидкость. Прошкин с Бабочкиным перестали стрелять и поочередно нырнули за валун.

Над сугробом показался кулак Лаврова, в котором тот сжимал зажигалку «Зиппо» с откинутой крышечкой. Пламя трепетало, гнулось на ветру, но не гасло. Эту зажигалку майор одолжил у заядлого курильщика старлея, причем на безвозвратной основе, так как собирался сейчас с ней распрощаться раз и навсегда.

Над камнем, за которым укрылся горбоносый Сокол со своими людьми, уже показались стволы автоматов. Протрещали короткие очереди, но ответного огня со стороны десантников не последовало. Пакистанцы пальнули еще пару раз, однако их противники так и не обнаружили себя.

Сокол, ничего не понимающий, выглянул из-за камня. Следом за ним высунулись и его бойцы. Все трое тупо уставились на покореженный снегоход, вокруг которого стремительно желтел снег, принюхались, поморщились. И тут на наст, набрякший бензином, упала зажигалка «Зиппо». Взметнулось пламя, которое моментально опалило лица пакистанцев. Секундой позже прогремел взрыв.

Ослепленные и оглушенные люди ползали на карачках, выли от нестерпимой боли, пригоршнями прикладывали снег к своим обожженным лицам. Обгоревшая кожа отслаивалась, приставала к пальцам. Из черных глазниц сочилась кровь, такая же темная, как гранатовый сок. Словно слепые котята, они сталкивались друг с другом, падали, вновь поднимались на колени и ползали, ползали.

Больше всех досталось Соколу. Но даже теперь, лишенный зрения и изуродованный до неузнаваемости, он никак не мог расстаться с бортовым самописцем истребителя. Горбоносый пакистанец сидел, обхватив его ногами, тер лицо снегом и что-то бормотал.

Вдруг над головой у него лязгнул затвор автомата, потом раздался голос Лаврова:

– Хочешь, я избавлю тебя и твоих людей от мучений?

Сокол дернулся и еще сильнее сжал ногами металлический цилиндр оранжевого цвета.

– Да зачем он тебе? Ты уже проиграл. И поверь мне, смерть – лучшее, что может с тобой сейчас случиться, – проговорил Андрей.