Андрей Воронин - Слепой. Кровь сталкера

– Пьяный, не пьяный… это бред… Это полный бред… – пожала плечами Лиза.

– Давайте выкладывайте ваш бред! – попросил Слепой.

– В общем, когда я была еще совсем девчонкой, мы возвращались с какого-то банкета. Мама, я и отец. Он был изрядно пьян и вдруг ни с того ни с сего начал хвастаться, что он владеет сокровищем. Ну полный бред… Назавтра я у него пыталась что-то выспросить, но он прикрикнул на меня и сказал, что я ослышалась.

– Понятно, – кивнул Слепой и спросил Потапчука: – Не выполнял ли генерал Чернявский каких-нибудь заданий, связанных с этими самыми сокровищами?

– Я попытаюсь по своим каналам узнать, но это может быть секретная информация, – покачал головой Потапчук.

– Ой, мне кажется, что это ерунда… – вздохнула Лиза. – Как и дедушкины фантазии насчет могилы вещего Олега. Мой дед, мамин отец, был историком, археологом. И он, как рассказывала мама, каждый свой отпуск, вместо того чтобы вывезти семью на море, тащил их куда-то на север России, в Дом творчества художников, в Старую Ладогу кажется. А сам, как выражалась бабушка, работал землеройкой. У них постоянно из-за этого были скандалы. Дедушка мечтал откопать какой-то клад вещего Олега и доказать, что Олег был не викингом, а русским. В общем, полный бред. Но в советское время он мог себе это позволить: и библиотеку такую собрать, и на раскопки за свои деньги ездить.

– Да, – покачал головой Слепой. – Хорошо, что теперь практически любую книгу в электронном варианте можно найти.

– Теперь молодежь, по-моему, вообще не читает, все больше телевизор и кино смотрит, – заметил Потапчук. – Скоро вообще разучатся читать.

– Самая большая опасность даже не в том, что разучатся читать, а в том, что разучатся общаться… – вздохнула Лиза.

– Вот для этого и придуманы шашлыки! – сказал Потапчук и, потирая руки, пошел к мангалу.

– Да, если приглашают на шашлыки, значит, приглашают пообщаться, – кивнул Слепой.

Как оказалось, Потапчук, очевидно желая выглядеть перед Лизой мастером на все руки, сам замочил мясо – аккуратно порезанную свиную шею – и приготовил дрова и угли. Через тридцать минут в установленном на полянке складном мангале уже испускали жар угли, а Потапчук в черном фирменном фартуке колдовал над нанизанными на шампур шашлыками. Поскольку он действительно знал в этом толк, очень скоро запах дыма начал соединяться с ароматом сочного, пропитанного специями мяса, помидоров и лука. Слепой тем временем занялся вместе с Лизой нарезанием хлеба, овощей и сервировкой стола.

– Да, вот от чего я отвыкла в Швеции, так это от наших российских шашлыков. Колбаски на барбекю, бананы в шоколаде – это, поверьте, по сравнению с настоящими шашлыками ливерка, – покачала головой Лиза.

– Ну и сравнения у вас, фрекен, – ухмыльнулся Слепой.

– А вообще шведы, как и все скандинавы, питаются просто, можно сказать, без фантазии… – начала Лиза и вдруг, втянув воздух, зажмурилась от удовольствия: – Как в детстве…

– А вы в детстве часто ездили на шашлыки? – спросил Слепой.

– Да нет, только когда отец брал с собой, – пожала плечами Лиза и добавила: – До сих пор помню вкус последних его шашлыков. Тоже было начало лета, и мы тогда ездили к кому-то из его друзей, но шашлыки делал отец. Тоже с луком, с помидорами… И водитель с нами был, Виктор. Я в него тогда даже была чуточку влюблена…

– Тот самый Виктор, с которым отец ездил в последнюю поездку в Зону? – уточнил Слепой.

– Да, – кивнула Лиза, – тот самый. Все куда-то тогда разбрелись, а мы с Виктором пытались привести захмелевшего отца в чувство. И Виктор, помню, смеясь, спросил у отца, о каких сокровищах он говорит. А отец тоже наверняка дурачился, понизил голос и буквально прошипел: «Да, сокровище. А еще карта. Целая карта сокровищ». После этого отец совсем вырубился… А назавтра, когда мы с Виктором в машине попытались снова вывести его на эту тему, искренне расхохотался: «Провел я вас! Ну и одурачил же я вас! А вы, дурачки, поверили?! Ну, скажите, поверили?!»

– Ну вот, мне кажется, Лиза, вы наконец вспомнили что-то действительно очень важное, – заметил Слепой, – и теперь у нас с вами есть хотя бы какая-то зацепка.

– Вы что, думаете, что отец тогда по пьяни выболтал что-то серьезное? – удивилась Лиза.

– Серьезное не серьезное, не суть важно, – покачал головой Слепой, – но что-то в этом есть.

После шашлыков Лиза заторопилась, собираясь вернуться в город, но потом позвонила маме, а та сообщила, что ей лучше и посоветовала Лизе остаться ночевать у генерала Потапчука на даче.

Вечер выдался действительно теплый, чуть томный. Сирень отцветала, но зато все сильнее благоухали кусты жасмина, которые густо разрослись у изгороди. После того как догорели в мангале угли, Потапчук развел небольшой костер и включил несколько специальных садовых фонариков, которыми страшно гордился.

– И чего тебя, Лиза, занесло в эту Швецию! – покачал он головой. – Что, у нас своих, что ли, парней не хватает?

– Да отправили меня тогда к тете… А я там прижилась. И вот даже замуж вышла, – улыбнулась Лиза.

– Но как я понимаю, тебя тогда не просто так отправили в Швецию: отец волновался, чтобы тебя здесь кто-нибудь не обидел. Времена были нервные. Чечня, террористы. А отец твой занимался весьма рискованными делами. Так что, можно сказать, Швеция тебя спасла.

– Швеция меня спасла, – кивнула Лиза. – И не только от террористов. Я серьезно болела, а тетя с ее мужем меня вылечили. Теперь вот и я лечу людей.

– Вы врач? – с уважением спросил Слепой.

– Да, дерматолог. У нас своя клиника в Ньюч¸пинге, – с гордостью сказала Лиза. – Если что, милости просим.

– Будем знать, – кивнул Слепой.

– Да, Лиза, твое «милости просим!» звучит, я бы сказал, неоднозначно. Это как «болейте на здоровье!» – покачал головой Потапчук.

Лиза смутилась и добавила:

– Ну, приезжайте просто так, в гости. Шашлыки не обещаю, но барбекю обязательно организуем. С бананами в шоколаде.

– Ой, Лиза, не порти послевкусие! – покачал головой Потапчук.

– Да ладно вам, после таких шашлыков послевкусие ничем не перебить, – заметил Слепой.

– Жалко, мама в больнице, а так бы и она хоть немного развеялась, – покачала головой Лиза.

Слепой почти не пил, у него уже появился свой план действий. Можно было, конечно, рассказать о нем Лизе или хотя бы генералу Потапчуку, но он уже давно заметил, что, когда появляется какой-то план, лучше поменьше говорить, а действовать.

Как только Потапчук с Лизой уснули, он вынул из брошенной Лизой в коридоре сумочки ключи от ее квартиры, захватил старую генеральскую шинель и фуражку, которые висели на вешалке, и направился к машине.

Лизин адрес, он об этом помнил, был на конверте с письмом, которое отправил Лизе якобы ее отец.