Андрей Воронин - Инструктор. Глубина падения

– А где еще? Ведь вы же ее только вчера приобрели? – не скрывая разочарования, заметила Паршина.

– Где хранят все ценные вещи? Вот где вы храните свои украшения? – продолжал вести игру Забродов.

– Как «где»? В банке, в специальном сейфе, в ячейке, – передернула плечами Паршина.

– Ну вот. А для меня самое ценное – это книги. Особенно та, которую я купил вчера. Я ее тоже храню в банковской ячейке, – заметил как ни в чем не бывало Забродов. – Так что придется нам говорить о книге без книги. Если, конечно, это вас устроит… Задавайте вопросы, а я буду на них отвечать.

– А как же фотография? Лева обязательно должен сделать для нашего журнала хорошую фотографию, – чуть капризным тоном проговорила Паршина.

– Давайте поговорим. А завтра я возьму книгу, и вы сделаете фотографию, – стараясь усыпить бдительность Паршиной, как можно спокойнее предложил Забродов.

– Хорошо, – кивнула та и спросила: – Эта книга наверняка не единственное редкое издание в вашей библиотеке? Вы все храните в банке?

– Да нет, – покачал головой Забродов, с интересом наблюдая за реакцией Паршиной.

– А услугами какого именно банка вы пользуетесь? – продолжала наступать Паршина.

– Есть такой коммерческий банк «Лот», – ответил Забродов, вспомнив первое название из тех, что в последнее время мелькали на страницах газет.

– «Лот»?! – переспросила Паршина и, бросив взгляд на фотокора Леву, как-то странно оживилась.

– «Лот»… «Лот»… плот… плут… – опять подал голос Лева и, продолжая свою игру, добавил: – Так это ж ваш Паршин там в соорудителях… соучредителях, в банковских родителях…

– Лева! Не мели чепуху! Не мешай мне делать интервью! – раздраженно одернула его Паршина.

– Все. Молчу, молчу, молчу… Тсс… – проговорил Лева, поднося палец к губам.

– Да уж, лучше помолчи, а то выставлю! – сказала Паршина и, обращаясь к Забродову, добавила: – Извините. Давайте продолжим.

– Давайте… – пожал плечами Забродов, сделав вид, что пропустил информацию о банке и господине Паршине мимо ушей.

Хотя ему было интересно, что сможет предпринять эта проворная дамочка, чтобы добыть нужную ей или ее мужу книгу. Забродов знал, что едва ли не самое занимательное – наблюдать, как тот, кто только что гнался за тобой, вдруг, набирая ускорение, отправляется по ложному следу.

– Говорят, что в этом издании «Тысячи и одной ночи» какие-то необычные иллюстрации, – продолжила Паршина. – Вы не могли бы поделиться с нашими читателями, в чем именно их необычность?

– Увы, нет… – пожал плечами Забродов, окутывая журналистку внимательным мужским взглядом. – Иллюстрации качественные, стилизованные. Но ничего необычного в них я не заметил.

– Их нужно рассматривать при солнечном свете. Вы рассматривали их при солнечном свете? – чуть смутившись, проговорила Паршина, при этом сосредоточенно что-то набирая на своем телефоне.

– Нет, при солнечном свете не рассматривал, – сказал Забродов, догадавшись, что Паршина успела отправить кому-то эсэмэску.

– Ну что ж, у нас завтра, надеюсь, еще будет такая возможность, – передернула плечами Паршина и наконец, оторвав взгляд от своего телефона, взглянула на Забродова: – Чтобы не рисковать, мы можем вместе поехать в банк и прямо там сделать фотографии.

– Нет, – покачал головой Забродов. – Завтра утром я уезжаю за город.

– А когда вернетесь? – уточнила Паршина.

– Дня через три, – сказал Забродов строго, давая понять, что никакие уговоры не помогут и менять свои планы он не собирается.

Но, как ни удивительно, Паршина лишь повела головой и, думая о чем-то своем, заметила:

– Через три так через три…

Она хотела еще что-то добавить, но ее мобильник ожил.

– Простите, – кивнула Паршина и, игриво растягивая слова, сказала в трубку: – Але-е-е…

Забродов прислушался.

– Алло! – ответил Паршиной довольно грубый мужской голос. – Что за эсэмэски ты мне шлешь, Киса?

– Ты что, не понял?! – возмущенно сказала Паршина. – Ты же сам хотел узнать, где она находится. А она у тебя под носом. Иди и бери.

В трубке послышался хрипловатый смех.

– Киса, я не в Москве.

– А где ты? – удивилась Паршина. – Ты же собирался в клуб.

– Ну да. А сорвался в казино.

– В казино?! – еще больше удивилась Паршина, чуть понизив голос.

– Ну да, в одном заштатном городишке…

– Далеко? – продолжала интересоваться Паршина. – Я тоже бы не против расслабиться, поиграть…

– Ну, если хочешь, позвони Грановскому, он сейчас ко мне вылетает на новом самолете. Эксклюзив, – сказал мужчина, не скрывая самодовольства. – «Эльф» называется…

– Прямо сейчас? – в задумчивости обронила Паршина.

– Не знаю. Как ему коридор дадут. Позвони и узнай…

– А как же книга?

– Давай об этом завтра. Прилетим и все решим, – сказал мужчина и добавил: – Ну, так я тебя жду! Сделай Грановского и ко мне. Ты ж у меня везучая.

– Ладно… – погрузившись в какую-то странную задумчивость, проговорила Паршина и, будто забыв о том, что рядом сидит Забродов, набрала еще один номер.

Ответили ей не сразу. Наконец послышался нервный мужской голос:

– Алло!

– Грановский, ты еще не в небе?

– Нет!

– Паршин сказал, чтобы ты меня с собой взял на этом, как там его… «Эльфе»!

– Я ожидаю, когда дадут вылет, – недовольно проговорил Грановский. – Если успеешь, возьму. Нет – без тебя полечу.

– Все, еду! – сказала Паршина и отключилась. Взглянув на вроде бы задремавшего фотокора, она оставила на столе несколько купюр и попросила Забродова: – Отправьте его на такси. Вот деньги. А мне нужно лететь. Завтра созвонимся!

– Я завтра с утра уезжаю. На три дня, – напомнил Забродов.

– Да?.. Тогда через три дня созвонимся… Через три дня… – повторила Паршина, опять впадая в какую-то странную задумчивость.

Забродов, взглянул на похрапывающего на диване фотокора, покачал головой и пошел проводить так неожиданно сорвавшуюся с места Паршину.

Уже в дверях она улыбнулась и заметила:

– Я очень рада была с вами познакомиться. Думаю, это не последняя наша встреча…

– Я тоже на это надеюсь, – кивнул Забродов, закрывая дверь.

С одной стороны, ему было досадно оттого, что, считай, повелся на голос и фамилию и сорвал себе целый день долгожданного отдыха. Но интуиция почему-то подсказывала ему, что он вот-вот может оказаться в эпицентре каких-то очень важных, значимых событий.

Оставлять фотокора Леву до утра в своей квартире ему не хотелось. Вызвав такси, он разбудил его и, вложив в нагрудный карман рубашки оставленные Паршиной деньги, хотел проводить его до двери. Но что-то показалось ему подозрительным. Подавая фотокору, который продолжал изображать из себя пьяного, сумку с аппаратурой, Забродов как бы случайно дернул замок. В сумке рядом с фотоаппаратом лежала книга. То самое издание «Тысячи и одной ночи».