Андрей Воронин - Спасатель. Жди меня, и я вернусь

В полном безмолвии черные лоснящиеся призраки начали с обезьяньей ловкостью карабкаться на борт по трапу. Перед тем как покинуть лодку, последний из них защелкнул на нижней ступеньке трапа карабин, укрепленный на конце продетого в буксирную проушину на носу лодки гибкого тросика. Абордажная команда насчитывала всего пять человек, но на их стороне был эффект неожиданности, да и оставленная на «Глории» команда была немногим больше: капитан, механик, он же помощник капитана, два палубных матроса и трое бойцов, один из которых уже был мертв.

Вскоре по всему судну захлопали выстрелы, застучали короткие очереди. Кто-то успел истошно закричать, кто-то даже сумел дотянуться до оружия, но ни одного ответного выстрела так и не прозвучало. Через несколько минут короткий кровопролитный штурм завершился полной и безоговорочной победой атакующих; из экипажа и оставшихся на борту пассажиров «Глории» не выжил никто, потому что на этой войне, как еще ранее верно подметил свободный журналист Липский, пленных не брали.

Шар и Кувалда встретились на капитанском мостике.

– Порядок? – спросил Шар, стягивая с лысой головы плотно облегающий капюшон гидрокостюма.

– Плевое дело, – немного невпопад ответил Кувалда, – как два пальца обсморкать. – В подтверждение своих слов он сунул под мышку полуавтоматический «хеклер и кох» с глушителем из нержавеющей стали и звучно высморкался на палубу. – Не пойму только, зачем понадобился весь этот цирк. Абордаж какой-то затеяли, прямо как эти… сомалийские пираты. Только черного флага и не хватает. Пятнадцать человек на сундук мертвеца…

– Йо-хо-хо и бутылка брома, – с готовностью подхватил Шар. – Зато весело. Тебе не весело? Странно. Вот мне, например, весело. – Мгновенно утратив интерес к разговору, он включил судовую рацию, настроился на нужную частоту и, привычно прижав большим пальцем клавишу тангенты, сказал в микрофон: – Валдай, я Нерпа. Ответь Нерпе, Валдай. Как слышите? Прием.

– Нерпа, я Валдай, слышу тебя хорошо. Прием, – хрипло прокаркала рация.

– Подгоняйте корыто, – скомандовал Шар. – Скоро начнется отлив. Рассвета ждать не будем, надо ковать железо, пока горячо. Айда, – прервав связь, обратился он к Кувалде, – пошарим на камбузе, а то жрать охота, прямо сил нет. Часа три у нас еще есть, так что, думаю, можно и по пять капель принять – исключительно в медицинских целях, для профилактики простуды.

– Профилактика – одно из важнейших направлений работы не только Министерства здравоохранения и социального развития России, но и наших доблестных правоохранительных органов, – тоном докладчика, выступающего с высокой трибуны, провозгласил Кувалда.

– Ого, – уважительно протянул Шар, – грамотно формулируешь! И даже ни разу не запутался. За это точно надо выпить.

– Так я же к тому и веду, – подмигнул Кувалда, привычно подавив желание вбить Шару его обидные шуточки обратно в его поганую глотку – ясное дело, вместе с зубами.

Придя к полному согласию, напарники покинули мостик, для чего им пришлось по очереди перешагнуть через лежащий поперек дороги труп капитана, одетый в семейные трусы, тапочки и расшитый золотыми галунами белоснежный китель.

Дальнейшие события развивались, как по нотам. Иначе просто не могло быть: талантливо задуманный и тщательно прописанный сценарий не оставлял окопавшейся на острове банде охотников за чужим добром ни одного шанса на спасение.

В глухой предрассветный час, когда океан отступил, открыв устье Канонирского грота, в проход осторожно, будто крадучись, вошла надувная резиновая шлюпка. За ней, приглушенно рокоча мотором и стеля по воде невидимый в тумане дымок дизельного выхлопа, двигался основательно потрепанный жизнью МРТ – малый рыболовный траулер. Огни на нем не горели, и единственным источником света в сырой тьме грота служил горевший на носу шлюпки аккумуляторный фонарь.

В то время, когда служившая траулеру поводырем шлюпка вошла в устье грота, ее родная сестра под покровом темноты и тумана почти беззвучно приблизилась на веслах к берегу бухты в районе вспомогательной береговой батареи. Из нее, стараясь не производить шума, выгрузились четыре человека в черных гидрокостюмах. Вытащив лодку на галечный пляж, они рассыпались в стороны и залегли, мгновенно и неотличимо слившись с землей.

Ни на берегу, ни в бухте не было видно ни единого проблеска света. Тишину нарушал только тихий плеск набегающей на обнажившийся из-за отлива галечный пляж волны да беспорядочное хлюпанье воды в ржавой железной утробе затонувшего катера. Потом со стороны Канонирского грота послышался приглушенный расстоянием и туманом рокот судовой машины. На береговой батарее неярко блеснул луч карманного фонаря и хрипловатый, будто спросонья, мужской голос негромко позвал:

– Серый! Ты слышишь или мне чудится?

– Слышу, – откликнулся второй. – Несет кого-то.

– Кого-то, – пренебрежительно фыркнул первый. – Ясно кого. Нет, совсем народ оборзел! Прут напролом, как фрицы в сорок первом.

– Ничего, – успокоил второй, – мы им сейчас устроим Сталинград. Против лома нет приема. А против РПГ и подавно.

Первый лязгнул затвором пулемета, ответив на кровожадную шутку товарища тихим хрипловатым смехом. Как всякая шутка, она содержала изрядную долю правды. Против посудины, способной протиснуться через узкую трубу Канонирского грота, ручной противотанковый гранатомет обещал оказаться не менее эффективным, чем первый том Британской энциклопедии против хромого таракана. Тут главное – не промазать, а об остальном позаботились конструкторы оружия, при удачном попадании пробивающего броню современного танка. В общем, фейерверк был гарантирован, и обладателю хриплого голоса предстоящая бойня, похоже, казалась веселой забавой. Он так и умер, смеясь, захлебнувшись собственной кровью, когда острое как бритва вороненое лезвие спецназовского ножа стремительно и почти беззвучно скользнуло по его горлу, взрезав его от уха до уха.

Его товарищ, услышав подозрительный звук, бросился на помощь и был убит на месте произведенным почти в упор выстрелом в лицо. Стрелявший использовал пистолет с глушителем, что, с учетом расстояния, отделявшего Лыбу от КНП на верхушке Меча Самурая, было явно излишней мерой предосторожности.

Больше на шум борьбы никто не прибежал. Это подтверждало и без того не вызывавшую сомнений точность полученной накануне информации: арьергард, в обязанности которого входило наблюдение за выходящим в открытое море проходом и охрана оставленных на берегу шлюпок и основной части снаряжения, состоял всего из двух человек.

В темноте коротко захрипела включенная рация, и один из участников десанта негромко сказал в микрофон: