Кирилл Казанцев - Рукопожатный изверг

Лишь оказавшись на верхнем этаже, котяра моментально выгнул спину и зашипел, хотя вокруг не было ни одной живой души. Подобную агрессию миролюбивый домашний питомец проявлял крайне редко и только в тех случаях, когда в гости к его хозяину приходили люди, которых раньше он никогда не видел. Но одно дело человек. А вот когда на твоей территории пахнет другим самцом…

Желтые кошачьи глаза загорелись. Шерсть взъерошилась. Похожий на ощетинившегося иголками дикобраза, взбешенный кот пошел по следу, мягко ступая лапами по лакированному паркету. Он был готов в любой момент выпустить когти и наброситься на наглеца, посмевшего вторгнуться в его владения.

Шлейф враждебного запаха привел сибирского кота к спальне. Животное осторожно приоткрыло мордочкой дверь, хищно оскалилось и просочилось внутрь.

В полумраке спальни на фоне плотно задернутых штор вырисовывались две обнаженные фигуры: мужская с обвисшим пивным пузом и женская с невероятно большой грудью, явно накачанной силиконом. Из одежды на женщине были лишь красные лакированные сапожки. Она стояла на коленях перед мужчиной и просящим голосом умоляла:

— Освободите меня прямо в зале суда, я ни в чем не виновата! — Звучало это не всерьез, так судья развлекался со своей любовницей.

— Данной мне властью вы будете приговорены к восьми годам лишения свободы с отбыванием наказания в колонии строгого… — но договорить мужчина так и не успел.

Разъяренный кот вцепился зубами и когтями в дамский сапожок. Испуганная особа взвизгнула и подскочила с колен. Сконфузился и мужчина — он, словно окаменев, безучастно смотрел на происходящее, не зная, что и предпринять. А обезумевшее от чужеродного запаха животное тем временем продолжало истязать лакированный сапожок и вот-вот должно было прокусить неплотную кожу, впившись острыми зубами в женскую ножку.

— Маркиз, — прикрикнул, наконец, на своего домашнего питомца вышедший из оцепенения мужчина, — фу-фу!

Но кот не собака — к командам не приучен. А потому Маркиз абсолютно никак не отреагировал. Только еще больше разошелся — начал грызть сапожок с таким остервенением, что казалось, ему в лапы попалась самая настоящая мышь.

— Бл… — эхом разлетелось по просторной двухуровневой квартире, когда кот прокусил-таки неплотную лакированную кожу и буквально вгрызся в ногу женщины.

— Маркиз! Маркиз! — Мужчина уже было бросился на помощь к сисястой, как та что есть силы врезала ногой, которую никак не хотел отпускать озверевший кот, по комоду.

Женщина не хотела убивать животное — лишь сбросить, стряхнуть с сапога. Но промахнулась — случайно угодила ногой в угол комода. Да к тому же ударила с такой силой, что расколола хрупкий череп кота. Маркиз жалобно мяукнул, обмяк и соскользнул с лакированного сапожка на ковровое покрытие. Горящие в полумраке кошачьи глаза потухли.

Бормоча что-то себе под нос, женщина попятилась к кровати. Осела на матрас и заревела. То ли от боли, то ли от осознания того, что убила кота.

Мужчина отдернул шторы — спальню тут же наполнил яркий дневной свет. Даже не глядя в сторону плачущей женщины, хозяин квартиры подошел к мертвому домашнему питомцу и присел на корточки.

По небритой щеке скатилась скупая мужская слеза.

— Маркиз, дорогуша, что же эта блядь с тобой сделала? — приговаривал он, поглаживая тельце кота.

— Алешка… я же случайно… я только хотела… — всхлипывая, тараторила женщина.

Но мужчина ее не слушал — продолжал вести диалог с мертвым домашним питомцем, словно тот мог ему ответить.

— Маркиз, ну зачем ты к этой бляди полез? Зачем? — вопрошал он.

— Это, наверное… — растерянно бормотала женщина, утирая слезы, — он запах моего Гришки учуял… у меня ведь тоже дома кот есть… метит часто мои сапожки…

— Заткнись, шлюха подзаборная, — рявкнул Алексей Иванович Каменский. — Ты даже не представляешь, что ты натворила. Этот кот два года со мной жил. Я к нему, как к родному человеку, привык. Поил, кормил, даже выгуливать на поводке водил. А ты, блядь, взяла и… — судья сжал пальцы в кулаки, — прибью, суку, на хер.

Но дальше угроз дело так и не пошло. Хозяин квартиры по-прежнему сидел на корточках у бездыханного тельца любимого питомца и все никак не мог поверить в случившееся.

Женщина немного осмелела. Открыла свою сумочку, достала оттуда вату и баночку с йодом, прижгла кровоточащие ранки.

— Щиплет, зараза, — сквозь стиснутые зубы проговорила она, после чего обратилась к Каменскому: — Я тебе, Алешка, между прочим, тоже не чужой человек. И мне, знаешь ли, обидно, что ты больше переживаешь за какого-то дохлого котяру, чем за мою бедную ножку. Ой, опять щиплет…

— Не чужой? — вспылил судья, впившись в женщину злобным взглядом. — Да мы с тобой только полгода назад познакомились. Приходишь ко мне раз в неделю, трахаемся, и то за деньги. А Маркиз со мной и спать ложился, и на работу меня будил. Так что лучше заткнись, собирай вещички и вали отсюда к чертовой матери, пока я тебя не прибил.

— Трахаемся? — ухмыльнулась проститутка. — Это громко сказано. Скорее, в ролевые игры играем, так как на нормальный секс у тебя силенок мужских не хватает. Мне, конечно, по фиг, лишь бы лавешки платил…

— Встала и ушла! — буквально зарычал взбешенный судья.

— Я-то уйду, Алешка. Но для начала денежки заплати, за весь месяц, — прищурилась женщина, — и не забудь компенсировать мне разодранные этим извергом сапожки. Они, кстати, недешевые, в бутике на Тверской покупала. Да и за причиненный моральный ущерб компенсация полагается. Ты же судья, должен понимать.

Казалось, что после сказанного Каменский действительно прибьет любовницу-проститутку. Но нет. Он сдержался, ведь прекрасно понимал, что произойдет, подними он на нее руку. Шлюха-то элитная, как и его квартира, крышу крутую имеет. Недалек час, или хату подожгут, или накостыляют в темном переулке — да так, что потом месяцами в больнице лежать придется. Даже не посмотрят, что судья.

А потому с ней лучше до копейки расплатиться и наверх немного накинуть, чтобы претензий не имела. В конце концов, кот сам виноват, да и убила она его непреднамеренно, а по чистой случайности.

С каждым может случиться.

— Держи. — Покопавшись в нагрудном кармане пиджака, висевшего на спинке стула, Алексей Иванович бросил на кровать не толстую, но и не тонкую пачку купюр, перевязанных зеленой резинкой. — Все, теперь мы с тобой в расчете. Уходи, — с этими словами он облачился в махровый халат, аккуратно поднял с пола мертвого кота, прижал к груди и понес в соседнюю комнату.

Быстро пересчитав баксы, проститутка присвистнула, тотчас же сползла с кровати и, прихрамывая на покусанную ногу, вышла из спальни в коридор. Каменского она застала в рабочем кабинете. Тот с поникшим видом сидел в кожаном кресле у журнального столика, держал мертвого кота на коленях и что-то шептал ему.