Андрей Воронин - Слепой. Тост за победу

Когда за окном раздался ужасный скрежет (видимо, штурмовавшие пытались пробить ворота на танке), президент поставил бокал на столик, с трудом встал со своего кресла и сказал генералу:

— Ну что же, нам, кажется, пора!

Тот молча кивнул головой. И они отправились к потайной лестнице, ведущей на крышу.

Генерал шел первым, демонстрируя офицерскую выправку. Ссутулившийся президент семенил за ним, опираясь на тросточку. Он в последний раз осматривал убранство шикарных дворцовых залов, мраморные стены, роскошный декор… Ему было очень жалко, что кто-то будет пользоваться всем этим уже после него.

— Хотя… это мы еще посмотрим! — тут же добавил Аль-Самоди.

Пройдя через анфилады залов, они оказались у парадной лестницы. У выхода на нее в углу висела картина — портрет матери вождя. Генерал, не особо церемонясь, сорвал ее, открывая маленький проход.

Для того чтобы вскарабкаться на этаж выше по узенькой железной лестнице, президенту пришлось приложить немало усилий. Когда он уже оказался на крыше, одышка у него была такая, что пришлось на пару секунд замереть на месте.

К счастью, вертолет их ждал в полной исправности. Живых пилотов в наличии не оказалось. Но президент знал, что в управлении этим транспортом можно вполне положиться на руководителя службы безопасности.

Абдель-Мосад занял место пилота. Аль-Самоди расположился рядом. Мотор завелся с полоборота, и через пару мгновений вертолет уже взлетел над резиденцией.

Аль-Самоди попросил сделать над ней круг. Он понимал, что видит свой дворец в последний раз. Но зрелище оказалось не из приятных. Как раз в этот момент стальные ворота пали, и разъяренная толпа его подданных хлынула на территорию резиденции, чтобы как следует отблагодарить своего правителя.

Президент испытал приятное чувство злорадства — впервые за последние дни.

«А все-таки этого генерала надо было расстрелять! — подумал Аль-Самоди. — Он еще ответит за то, что не выполнил приказ».

Но, разумеется, не сейчас, чуть попозже. Без этого последнего своего соратника Аль-Самоди никогда бы не выбрался из дворца. А потом… потом по заслугам получат все. Все, кто отверг своего лидера.

— Товарищ президент, а куда сейчас? — поинтересовался генерал.

— Вот карта, — сказал Аль-Самоди. — Там отмечено место. Это такой островок. Тихий укромный уголок, где никто нас не найдет еще целую вечность.

Тем временем повстанцы заметили вертолет и открыли по нему шквальный огонь из своих винтовок и автоматов. Но стальная машина набрала высоту и, стремительно развив скорость, спасла правителя от народного гнева.

— Ничего, последнее слово в этой истории все же останется за мной, — негромко произнес Аль-Самоди, на прощанье еще раз окинув взглядом дворец.

— Последний раз тебя спрашиваю: нужна помощь? — вот уже который раз повторил вопрос Потапчук.

— Никак нет, товарищ генерал, — отчеканил Слепой. — Я же вам уже говорил…

— Ну ладно, боец, смотри. Ты же знаешь, с кем связался.

— В том-то и дело, что знаю, — ответил Глеб.

— Резервная спецгруппа будет находиться там, где мы и планировали, в двух километрах от тебя. Так что на ее помощь сильно не рассчитывай. Они могут просто не успеть.

— Великолепно! И если хоть один из них без спросу появится в поле зрения, я открою огонь на поражение. Можете так и передать.

— Ой, Глебушка, только не надо вот Рембо из себя строить, ладно?

— Ну, Федор Филиппович, и пошутить, что ли, нельзя!

— Ладно, хватит шутить. Все, на связи. Беспокой в любое время.

Слепой засунул телефон в задний карман штанов. Самое время было заняться делом. Он поднялся на чердак и взял в руки бинокль.

На подготовку операции времени практически не было. И просто чудом им удалось найти такое подходящее место. Хутор, в котором якобы поселился старец Порфирыч (а на самом деле — подмосковная дачка старого приятеля Потапчука), находился на отшибе. Старенький деревянный домик стоял на небольшом холме, а вокруг расстилались поля. Соответственно окрестности просматривались на несколько километров вокруг. По крайней мере, с трех сторон.

Четвертая сторона доставляла Слепому некоторое беспокойство. Там текла небольшая речка, чьи берега обросли кустарником и мелкими деревцами. Возможно, кто-то решит воспользоваться этими неровностями ландшафта.

На всякий случай Глеб разбросал в траве с десяток ржавых капканов, найденных на чердаке. Другого способа обезопасить себя с этой стороны он не нашел.

Слепой вернулся в дом и сварил себе кофе. Ему требовался максимальный заряд бодрости.

Он был почти убежден в том, что приманка сработает. Правдин и те, кто стоит за ним, явно не рассчитывали на то, что за пару дней до «времени Ч» у них вдруг появится конкурент. Значит, его устранение — это дело первостепенной важности.

В телесюжете, который появился в эфире стараниями Потапчука, были все необходимые наводки, даже адрес. Да и место выбрано удобное для кровавой расправы.

Конечно, противник мог заподозрить неладное. И, скорее всего, так оно и произойдет. Но вряд ли он откажется от активных действий.

«Только главное — не спугнуть его раньше времени, — подумал Слепой. — Ничем не выдать себя».

А жаркий день уже постепенно клонился к вечеру. Солнце стало кроваво-красным, озаряя своим светом пустынные поля, через которые вилась узкая проселочная дорожка.

Слепой снова занял место на наблюдательном пункте. И очень своевременно. Как только он поднес к глазам бинокль, на холме вдалеке показалась точка. Она постепенно увеличивалась, приближаясь с небольшой скоростью.

— Вот те на! — удивился Слепой, когда ему удалось разглядеть очертания объекта наблюдения.

По направлению к домику катил на велосипеде типичный российский мужичок из сельской местности. Благодаря своей перекинутой через плечо сумке он смахивал на почтальона.

«А может, это и есть почтальон? — подумал Глеб. — Мало ли чего ему здесь приспичило? Всякое ведь бывает. Ладно, сейчас проверим».

Он спустился вниз и за пару минут вошел в образ: натянул рубаху-балахон, приклеил усы и бороду. И чуть было не забыл снять кроссовки!

Вскоре раздался стук в дверь. Да, это был он, наш советский почтальон!

— Ой, здрасьте! — робко поздоровался небритый мужик в потертом трико и сандалиях на босую ногу. — А че, хозяина нет, что ли?

Вид старца явно вызвал у него удивление.

— С чем пожаловал, сын мой? — вопросил старец Порфирыч.

— Да вот, заказное прислали. Может, распишетесь вместо него, а?

Мужик с самым непринужденным видом полез в сумку и вытащил оттуда какой-то помятый журнал, затем протянул его Глебу.

— Я вам оставлю письмецо, а вы уж передайте его хозяину, ладно? А то далековато мне ехать сюда лишний раз, мать твою.