Валерий Рощин - Черная бездна

– Diving, – озвучил я интернациональное название своей специальности. – Professional diving.

Признав во мне почти коллегу, итальянец расплылся в широченной улыбке и, завершив досмотр, пригласил пройти в каюту…

Не знаю, удастся ли воспользоваться аквалангом в недельном круизе, ведь «Costa Fortuna» заходит в довольно большие города: Неаполь, мальтийскую Валетту, Кальяри. На тамошних пляжах, как правило, свирепствуют спасательные службы, не позволяющие заплывать за пределы мутных прибрежных вод. Исключением является лишь крохотный городок Аяччо на юге Корсики, где наш лайнер сделает последнюю остановку запланированного круиза. В Аяччо нет многолюдных пляжей, сравнимых с лежбищами тюленей – в этот город туристы едут со всего света, совершая паломничество на родину Наполеона. Вооружившись фото– и видеоаппаратурой, народ рванет запечатлевать колыбель узурпатора, а я в это время мог бы арендовать катерок и вдоволь насладиться видами морского дна.

Вот такие у меня скромные планы на подаренное Горчаковым счастье в виде отпуска. Пока я летел в Италию рейсом из Москвы, не раз охватывало сомнение: а вдруг это сон? Вдруг сейчас запищит будильник, я открою глаза и снова увижу осточертевший антураж холостяцкой квартирки? Хотя и сейчас такое ощущение, будто все вокруг подернуто пеленой.

Дабы развеять сомнения, незаметно щиплю себя за ляжку…

Больно! Значит, не сплю. И то слава богу.

Идея отправиться в круиз родилась с подачи Горчакова в седьмой аудитории учебного корпуса нашей подмосковной базы. Покуда Устюжанин подводил итоги тестирования, я стоял у окна, глядел на высокие сосны и выбирал наилучший способ отвлечься от повседневной рутины…

Меньше всего хотелось провести отпуск дома, в изрядно надоевшей духоте, с постоянным бардаком и шумными соседями. Чем можно себя порадовать в родных пенатах? Для начала высплюсь, а потом? Лежать на диване, потягивать пиво и глазеть в «ящик»?.. Нет уж, увольте! «Ящик» по всем каналам транслирует «радость электората» – криминал, политику и светскую блевотину. Ах да, еще мои любимые телепередачи, подробно рассказывающие тому же контингенту (криминалу, политикам и господам из шоу-бизнеса), как в московской квартире за пару лишних миллионов отремонтировать детскую комнату или соорудить на подмосковной даче швейцарское шале с банькой. К тому же я не театрал, не любитель музеев и выставок, ночные клубы с ресторанами хороши в меру – ежели с ними перебрать, то и отдых покажется каторгой.

В общем, столица отпадает. В конце отпуска я обязательно заеду в родной Саратов к маме, а пару недель нужно провести в Европе. И начать желательно с релаксации на борту круизного лайнера. «Итак, решено, – подумал я, возвращаясь с небес на землю. – Сегодня напишу рапорт, а завтра прошвырнусь по турагентствам…»

Шеф оказался настолько щедрым, что не только предложил отпуск, но и вызвался подбросить до аэропорта. Я согласился, и через пару дней его представительское авто подхватило меня возле КПП.

Продрались сквозь пробки в Шереметьево. Жара. Толчея.

В моем кармане лежал билет на рейс «Москва – Генуя». Мы спрятались от солнца под козырьком главного входа и обсуждали последние новости, когда к нам подошел классический седобородый бомж с просьбой выдать десять рублей на поправку здоровья. Выдали. А потом и сами решили чего-нибудь выпить, перед тем как я исчезну в лабиринтах аэропортовских терминалов.

Присев за столиком небольшого кафе, шеф глянул из-под кустистых бровей:

– Коньячку?

– Лучше холодного пива.

– И то верно, – согласился он. – В такую жару крепкий алкоголь противопоказан.

Общаясь в то утро с шефом, я вновь приметил легкий налет обеспокоенности. Моих осторожных вопросов он либо не слышал, оставаясь на своей волне, либо отмахивался: «Так, небольшие проблемки», и тут же менял тему разговора. Но я-то видел – что-то не так.

Покончив с пивом, мы попрощались. Генерал посмотрел на часы, пожал мою руку и направился к выходу, я же зашагал в зону регистрации пассажиров. А через час мой самолет взмыл в воздух и повернул на юго-запад…

Идет третий час моего средиземноморского круиза: полоска берега все дальше, солнце все ниже, а южный ветерок крепчает. Я по-прежнему сижу за столиком на верхней палубе неподалеку от большого бассейна, лениво потягиваю слабоалкогольный коктейль и наблюдаю за тремя девицами…

«У одной неплохая фигурка, но с мордочкой родители перекурили. Вторая мелковата и слишком молода – лет шестнадцать. А третья «штучка» ничего… в желтом бикини». Поправляю темные очки и, включив фантазию, лишаю ее последних элементов одежды.

Вскоре в мои приятно-возбуждающие грезы вероломно вторгается крутобокая баба с повадками массовика-затейника из ЗАГСа. Прошаркав по палубе дерматиновыми шлепанцами, она устраивается в пяти шагах и трубит баритоном на задержавшихся у воды детишек. По аляпистому прикиду, цыганскому макияжу, шумной нагловатости и уральскому говору я тотчас признаю соотечественницу. Детский визг и унтер-офицерские замашки российской домохозяйки служат сигналом тревоги – отдыхающий люд дружно направляется к трапам, ведущим на нижние палубы. Засобирались и мои девочки в бикини.

С тяжким вздохом вспоминаю некогда услышанную мантру, согласно которой все дураки, воры и стервы с российскими паспортами после смерти в наказание снова рождаются на одной шестой части суши. «Так им и надо!» – потянувшись и хрустнув суставами, встаю с удобного лежака…

Спустившись на палубу ниже, поворачиваю к длинному коридору и внезапно сталкиваюсь со странной парочкой: симпатичная молодая девица толкает впереди себя инвалидную коляску с худым желтолицым старичком. Посторонившись, провожаю их взглядом. Старичок для моего полного гормонов организма не интересен, а вот барышня… Она словно сошла с обложки модного журнала: идеальная фигурка, длинные ножки, мраморная кожа, русые волосы, ровной волной лежащие на плечах…

Интересно, куда они собрались?

Коляска останавливается у нижней ступени. Девица беспомощно глядит по сторонам…

Понятно. А сразу попросить о помощи дворянское происхождение не позволяло?

Ладно, хватит ворчать, коль появился отличный повод познакомиться.

Возвращаюсь и показываю на верхнюю палубу:

– Туда?

Она кивает и лепечет что-то по-английски. Сам я на этом языке могу виртуозно материться и сказать десятка три заученных фраз, зато других понимаю с полуслова.

Подхватываю старичка – он легок, как прима Большого театра, девица ловко отодвигает коляску, и мы неторопливо взбираемся по ступеням…

Все, мы наверху. Здесь по-прежнему визжат дети и зычно командует их мамаша.