Валерий Рощин - Черная бездна

Шеф прав – в прошлой командировке мне приходилось сталкиваться с немецкой пунктуальностью. На одном из островов архипелага Земля Франца-Иосифа я на собственной шкуре убедился в их способностях, когда отыскал со своими ребятами действующую подскальную базу Кригсмарине.

Георгий потягивает «вискарь» и помалкивает – вероятно, за время перелета из Москвы Горчаков успел его посвятить в тонкости предстоящей операции. Я же пока далек от «просвещения», поэтому донимаю шефа наводящими вопросами:

– Что же случилось с подлодкой и шестью другими сейфами?

– Она исчезла. В архивных документах, захваченных нами в Берлине, нет ни одного упоминания ни о подлодке, ни о ком-то из членов ее экипажа.

– А Флейг? Он со своим донесением добрался до рейхсфюрера?

– Представь, да. Более того, на протяжении многих послевоенных лет его фамилия часто фигурировала в различных сводках, касающихся поисков «сокровищ Роммеля». Но это лишь путало карты и мешало тем, кто пытался дознаться до истины.

– ?

– Петер Флейг был офицером СС, но каким-то непостижимым образом избежал преследования и превратился в настоящего авантюриста. Скорее всего, он купил у американцев «чистые документы» и освобождение из лагеря за сведения о тайнике.

– В чем же заключался его авантюризм?

– В том, что за приличное вознаграждение он готов был указать любому желающему место захоронения шести стальных ящиков, сброшенных с подлодки напротив устья реки Голо. Более того, он даже приторговывал ключами – точными копиями тех, что когда-то лично передал Генриху Гиммлеру. Ведь он до конца жизни верил: сокровища находились именно в тех сейфах.

– Их подняли?

– Нет, они до сих пор покоятся где-то на дне. Их искали на протяжении многих лет французские и американские экспедиции, искал известный британский охотник за сокровищами лорд Килбракен. И все впустую. Впрочем, не исключаю, что ящики все-таки были обнаружены и подняты. Однако, не обнаружив в них драгоценностей, золотоискатели предпочли умолчать о своем фиаско.

– А вам не кажется, что Шмидт намеренно снабдил Флейга координатами ложного тайника?

– Ого, Евгений! – удивленно смотрит на меня генерал. – А ты на самом деле становишься неплохим аналитиком!

– С кем поведешься…

– Вот что, дружище, расскажи мне еще разок о старике Сальвадоре.

– Я вроде все рассказал, больше нечего.

– Эсэсовскую татуировку под левой подмышкой не приметил?

– Нет, он же при мне не раздевался.

– А ту странную татуировку на темечке сможешь воспроизвести на бумаге?

– Вряд ли. Художник из меня неважный.

– Жаль. Очень жаль.

Решаю представить шефу и Устюжанину своего нового товарища – Мишку. Он все равно знает о Сальвадоре больше моего, вдруг вспомнит какую-нибудь важную деталь или нарисует проклятую татуировку.

– Кто он? – настороженно интересуется Горчаков.

– Наш соотечественник, сваливший в Европу в надежде подзаработать. Обыкновенный оболтус: любит выпить, побузить, приударить за красивыми женщинами. В целом нормальный парень.

– Тебе только партийные характеристики строчить, – ворчит генерал. – Ладно, к делу – чем может помочь твой собутыльник?

– Некоторое время назад он прощупывал загадочного старика-инвалида: кто, откуда и почему без проволочек попал под крыло известного в Испании государственного благотворительного фонда.

– Выяснил?

Я вспоминаю все, о чем рассказывал Майкл, и подробно излагаю шефу. Выслушав меня, он кивает:

– Зови. Вдруг и в самом деле пригодится…

Мишку я нахожу в одном из ближайших баров. Он сидит в одиночестве за стойкой и глядит на почти пустую бутылку водки, из «закуски» перед ним – пепельница с дымившей сигаретой и пара бутылочек темного пива.

Как ни странно, он почти трезв, просто смотрит в одну точку и еле заметно раскачивается на барном табурете.

– Идем, – беру его под руку.

Возвратившись из забытья, Мишка вздрагивает и хрипит:

– Куда? Зачем?

– Идем-идем, я познакомлю тебя с интересной личностью.

– Какой еще личностью? – послушно сползает он с табурета, делает пару шагов, но, спохватившись, допивает водку и прихватывает пиво.

Мы топаем длинными коридорами в мою каюту. От Майкла здорово несет перегаром, однако алкоголь после известных событий его не берет – походка тверда, а речь осмысленна.

Рассудив, что любое упоминание о ФСБ смутит его и напугает, я представляю Горчакова «сведущим человеком в области расследований великих тайн двадцатого века». И добавляю загадочным шепотом небезынтересную деталь:

– Он именно тот, кто поможет исправить ошибки твоей юности.

Звучит убедительно, заманчиво и в то же время демократично.

Парень клюет – обосновавшись в гостевом кресле, он периодически прикладывается к пивной бутылке и тараторит битых полчаса.

Сергей Сергеевич в основном слушает и лишь изредка задает наводящие и уточняющие вопросы.

Выложив все, что хранилось в памяти, Мишка замолкает.

– Неплохо, – тянется к тонкой папке Горчаков. Выудив из нее чистый лист бумаги и карандаш, просит: – Постарайся воспроизвести татуировку, украшавшую темечко старика.

Мишка придвигает к себе лист и долго сопит, старательно, как пятилетний ребенок, выводя подрагивающей рукой странные каракули. В каюте висит напряженная тишина: мы с генералом изредка переглядываемся в ожидании результата…

Спустя несколько минут он просит другой листок и уже увереннее изображает руну.

– Готово, – подает он, наконец, Горчакову свои художества.

Нахмурив брови, тот несколько раз переворачивает листок, затем показывает мне:

– Похоже?

– Да, что-то в этом роде.

– Хорошо, будем довольствоваться тем, что есть, – подводит итог Сергей Сергеевич, настраивая камеру смартфона.

Сделав пару снимков, он тут же отправляет их на чей-то номер и удаляет из памяти аппарата. Завершается наша тайная вечеря обрядом сжигания Мишкиных шедевров.

– Рекомендую забыть об этом изображении, – говорит Горчаков. – А если кто-то о нем спросит, отвечайте, что ничего на темечке старика-инвалида не видели. Поняли?

– Да, – хором отвечаем мы. – А что говорить следователям? Ведь скоро нагрянут, инквизиторы проклятые…

– Вы избрали правильную тактику. Михаилу следует отрицать даже поверхностное знакомство с Леоной. А ты… – многозначительно смотрит он на меня, – ты просто запал на смазливую девчонку, пригласил в кафе и рассчитывал на дальнейшее развитие отношений. Это нормальное поведение адекватного мужчины во время отпуска – ни один следователь не заподозрит подвоха…

Нашу беседу прерывает стук в дверь.

Горчаков негромко подбадривает: