Анатолий Гончар - Заложник должен молчать

– Что с Егором? – спросил я у суетившегося подле «Кулибина» Степана. Тот ничего не ответил и лишь неуверенно пожал плечами. Сам же Егор сидел на земле и, прижав руки к груди, глухо постанывал.

– Ты ранен? – Я не понимал, как подобное могло случиться. Я был уверен, что этот молодой урод промазал, и, к моей вящей радости, Егор отрицательно качнул головой:

– Мотор барахлит…

– Еськин кот! – Вот ведь незадача, уж лучше бы зацепило. Сейчас бы перемотали, и все дела. А так даже валидола нет. – Ты ляг, полежи. Игорь, плащ-палатку!

– Откуда? – развел руками Онищенко. И впрямь, рюкзаки-то у нас остались на базе.

– Вот с того кренделя куртку сдерни. – Ротный, только что вытащивший из лужи упавший туда «АПС», показал его стволом в сторону одного из убитых.

– Не надо, нет, не хочу! – отрицательно замотал головой Егор, и его лицо исказилось от боли. – Вы ведь его не нашли? – Он не уточнил, кого именно, но мне и не требовалось его уточнения, я отрицательно покачал головой.

– Он ушел?!

– Скорее всего, да, – ответил я, понимая, что ответ ему и не нужен.

– Его еще можно догнать?

– Вряд ли, – присоединился к нашему разговору ротный. – Он один, сейчас день, ему легко идти, не оставляя следов.

– Это конец! – По щекам Егора побежали слезы. – Но я не мог, не мог! Я не мог не сделать этого! Не мог… Они бы убили их, убили…

– Успокойся, все будет нормально, его наверняка задержат. – Я пытался, как мог, заставить его поверить в счастливое окончание этой истории, но, увы, и сам в это уже не верил. Какой из меня, на хрен, психотерапевт? Да и эти, я подумал о стоявших рядом бойцах, ничем не лучше. И ротный, блин, тоже мне, знаток человеческих душ, со своей поспешной правдой…

– Все ради них, все ради них! – шептал Егор и при этом что-то бережно прижимал к своей груди. Вновь застонав, он качнулся вперед. – Я не мог ими пожертвовать. Не мог, понимаете? Не мог!

– Вас никто не обвиняет, – перешел я на «вы». – Вы все сделали правильно. – Понятно, что он говорил о своей семье. – В конце концов, ради кого и чего мы воюем, если не ради спокойствия наших близких? – Я хотел сказать что-то еще, но не успел. Егор вздрогнул от боли, начал откидываться назад, и из его слабеющей руки выпала стопка фотографий.

– Егор! – крикнул я и не услышал ответа.

– Он не дышит, – сообщил наклонившийся к лицу ученого Степан.

– О, …лятская рота, только этого нам не хватало для полного счастья! – Зло выругавшись, я шагнул вперед, наклонился над лежавшим на земле Егором и, вспомнив навыки по оказанию первой медицинской помощи, в поисках сонной артерии наложил пальцы на его шею. Пульса не было. – О, как же оно все достало! – Я бухнулся на колени. – Степан, помогай! – Вообще-то я бы предпочел помощь ротного, но тот вместе с Онищенко уполз куда-то в кусты и теперь нес службу в качестве нашей охраны.

Рывком распахнув куртку и наложив ладони друг на друга, я начал делать наружный массаж сердца.

– Дыши! – скомандовал я, сделал пять толчков и остановился, чтобы Степан произвел искусственный вдох. Три секунды – и я снова приступил к массажу. И так раз за разом, и каждый раз надеясь, что вот, сейчас свершится – Егор вздохнет и откроет глаза. Но время шло, и все безрезультатно. Будь на моем месте врач, может, он бы и сумел, а так… Можно подумать, я всю жизнь только тем и занимаюсь, что запускаю чужие сердца!

– Бесполезно. Пятнадцать минут, – появился из прилегающих кустов орешника ротный. Оказывается, он все слышал и догадался засечь время.

– Все, бросай! – Махнув рукой Тулину, я устало опустился на землю. – Кранты. Садись, – поспешно предложил я ему, увидев, что Степан сам стал бледнее покойника, и, если ему не сесть, то он еще, чего доброго, грохнется в обморок. Судя по всему, все эти пятнадцать минут он дышал вполдыха, весь вдыхаемый кислород отдавая уже однозначно мертвому Егору.

– Вот хрень! – тяжело опустился на корточки Вадим и, протянув руку, поднял с земли одну из выроненных Егором фотографий. Я собрал остальные и плюхнулся под ближайшее дерево.

Странными были эти фотографии: какие-то помещения, комнаты. Я еще раз начал разглядывать их, но теперь более внимательно. Так, похоже, чья-то квартира. Ага, кухня. Опять комната, комната и… безмятежно спящая на кровати девочка. Я протянул фотографию с девочкой ротному, но тот качнул головой и показал мне свою – то же помещение и та же спящая девочка, только на тумбочке у изголовья лежит кизлярский нож.

«Вот засада!» Как только я увидел это, в моем сознании словно что-то щелкнуло. Я все понял. Все стало на свои места.

– Степан, хватит пялиться, а то трупов не видел. Иди лучше вон за те кусты и понаблюдай, а то мало ли. – Неуверенность, с которой Вадим отдавал команду, породила во мне мысль, что он всего лишь хочет избавиться от лишних ушей.

– Где его теперь искать? – имея в виду главаря банды, задумчиво процедил он, и я пожал плечами. Всерьез о поиске можно было не говорить. Даже если нам удастся обнаружить его след, даже если мы сумеем ни разу с него не сбиться, все равно это будет сизифов труд.

– А смысл в поисках есть? – На душе было паршиво.

– По-твоему, из леса он уже выбрался? – Вопрос был чисто риторический, тем не менее я ответил:

– Даже если еще нет, то все равно у нас просто элементарно не хватит времени, чтобы его нагнать. Он наверняка шел ночью и продолжал двигаться днем, и теперь либо уже вышел на дорогу, либо подошел к окраинам селения.

– Считаешь, он пойдет в …ск? Ведь не факт, что его там встретят с распростертыми объятиями.

– Вадим, не все ли равно? Факт – не факт. Лично мне думается, что он прекрасно знает, куда идет. А в селение или на дорогу, где его подберет какая-нибудь, – я усмехнулся, – белая «Нива» – это уже без разницы.

– Н-да, не поспоришь. Тогда что, хандец, задание провалено?

– Угу, – невесело поддакнул я. Будь жив хотя бы Егор… А так и ему кабздец, и информация его секретная утекла. Будь Красильников живой, пусть бы сам и разбирался, а на мертвого… Можно было бы и на мертвого все грехи повесить, если бы не семья… Сообщишь наверх все как было и… ведь черт их там разберет, как они поступят. Так хоть какую-никакую компенсацию семье выплатят, может, и пенсию назначат, а узнают, что Егор секретные разработки сдал, отберут и то, что есть. Я посмотрел на Вадима, он пристально глядел мне в лицо, ожидая окончания моего мыслительного процесса. Все понятно, он потому и отослал Степана, что с самого начала пришел к таким же выводам, что и я.

– Что, Вадим, сообщаем, что задание почти выполнено?

– Угу, почти, – кинул он взгляд в сторону трупа.

– Тетради не было?

– Какой тетради? – наигранно удивился ротный и позволил себе вымученную улыбку. – Боевики не получили никакой информации.