Анатолий Гончар - Смертники

За пологом палатки шумел ветер, где-то в районе вещевого склада лаяла отрядная собачонка, приглушенно гудел работающий на задворках дизель, под ногами топтавшегося у грибка дневального скрипела галька. Гришка перевернулся на бок, что-то неразборчиво, едва слышно пробормотал во сне. В палатке воцарилась относительная тишина…

Полковник Черных не мог скрыть своего разочарования. Похоже, на этот раз друзья-соперники из ФСБ сумели обойти его на повороте, прочно взяв инициативу в новом и столь перспективном для разработки деле. Правда, и у фээсбэшников в последний момент возникли проблемы, раз те были вынуждены запросить помощи у военных разведчиков…

– Значит, Шейх на территории Чечни?

Раздражения в голосе полковника только прибавилось. Его взгляд скользнул по лежащему на столе блокноту, по остро отточенным карандашам, по перекидному календарю, пепельнице, по стопке испещренных мелкими значками карт и, ни на чем не задержавшись, устремился к неподвижно замершему в кресле подполковнику ГРУ Остапенко. Это он только что принес так взволновавшую начальника информацию.

– По словам Ярцева – да, – ответил Остапенко, и Черных удовлетворенно кивнул. Ярцев – полковник ФСБ обычно слов на ветер не бросал.

– Почему же у нас по нему информации нет ни из одного источника?

– Уже есть, – возразил подполковник. – Я не успел доложить, но два часа назад получен перехват сеанса радиосвязи, один из корреспондентов – Шейх.

– Кто второй? – Почему-то этот вопрос сейчас интересовал полковника больше всего.

– Не установлено, но наши аналитики предполагают вероятность связи абонента с самим Шамилем Басаевым.

– Уверенности в этом нет?

– Нет, – отрицательно качнул головой подполковник и, стараясь усесться поудобнее, закинул ногу на ногу.

– Интересно девки пляшут… – Черных поднялся из-за стола и, заложив руки за спину, не спеша стал прогуливаться по комнате. – Что было сказано?

– Ничего такого, из чего можно было бы сделать определенные выводы. Скорее кодовые слова и фразы, не поддающиеся расшифровке. К тому же я не думаю, что они решились бы обсуждать что-либо существенное.

– Пожалуй, ты прав. Но все равно пусть наши ребята малость поломают голову над дешифровкой; может, у них что и получится, – потребовал полковник, впрочем, энтузиазма в его голосе не было.

– Они работают, – заверил его Остапенко. Ему тоже хотелось, чтобы из этой затеи что-нибудь получилось, но самому подполковнику, как, собственно, и его шефу, в это не верилось.

– Так, а что от нас хотят господа из соседнего ведомства? – Черных снова уселся за стол и, взяв ручку, раскрыл блокнот. Записывать он ничего не собирался, а сделал это чисто механически по давней устоявшейся привычке.

– Они просят нас сделать все возможное воспрепятствованию проникновения денег на территорию России.

– Так, так, так… Значит, теракт уже подготовлен, осталось получить аванс. – Сделав неизбежный вывод, полковник Черных выдвинул один из ящиков, достал оттуда пачку сигарет и, прикурив от вынутой из кармана зажигалки, глубоко затянулся. – Сколько дней им требуется, чтобы выявить и перехватить исполнителей?

– Они просят пять.

– А они понимают, что мы не можем им этого гарантировать? Что мы не в состоянии оцепить весь лес и перекрыть все дороги?

– Да. Ярцев вполне отдает себе отчет в том, что, возможно, Шейху удастся преодолеть все заслоны и доставить аванс до адресата. Он уверен только в одном: Шейх никогда не выпустит кассу из своих рук, а значит, пока он будет оставаться на территории Чечни, теракт не состоится.

– Относительно Шейха, я, пожалуй, с ним соглашусь, а вот насчет невозможности терактов… пожалуй, тут он излишне оптимистичен. Но все же буду надеяться, что он прав. Кстати, где были отмечены засечки выхода в эфир? – Полковник взял одну из лежащих на столе карт и, развернув, придавил ее задравшийся вверх угол пепельницей.

– Здесь, – подошедший к столу Остапенко ткнул в карту любезно предоставленным карандашом.

– Получается, что наиболее вероятные пути дальнейшего передвижения кассира где-то в пределах вот этого района, – полковник взял второй карандаш и обрисовал на карте сильно вытянутый эллипс. – Не знаю, получится ли у нас задержать Шейха на испрашиваемые пять-шесть суток, но теперь, когда мы знаем, куда он направляется… – Сказав это, Черных замолчал и, подняв взгляд, посмотрел в лицо нависавшего над картой Остапеко, при этом глаза полковника блестели от азарта. – …Мы можем попытаться захватить его в плен или уничтожить, – закончил мысль за своего начальника подполковник и довольно прищурился. – Готовить обоснование для боевого распоряжения?

– Готовь, только упаси Боже упоминать истинную причину столь поспешно предпринимаемых действий.

– Естественно.

– Подполковнику Трясунову, он как раз находится сейчас в группировке, сообщишь лично. Пусть сегодня же убудет в отряд и начнет подготовку групп. Предварительно выход на задание послезавтра. Окончательная постановка задач состоится здесь, или же я сам прибуду в отряд. – И уже вслед направившемуся к дверям подполковнику проговорил: – Что ж, может быть, мы еще сумеем утереть нос нашим друзьям-товарищам…

Остапенко обернулся, неопределенно пожал плечами и проследовал дальше. Увы, но он не разделял оптимизма собственного начальника.

У командира отряда подполковника Трясунова с утра ужасно раскалывалась голова. Что явилось причиной этой головной боли, было неизвестно; возможно, ею стала беспрестанно меняющаяся погода, а возможно, подступающая простуда, вторым признаком которой был все усиливающийся насморк. Как бы в подтверждение доводов о простуде комбат громко чихнул, вытер нос лежавшим на прикроватной тумбочке носовым платком и, проклиная так неожиданно навалившуюся болезнь, потянулся рукой к трубке стоявшего на столике телефона. Голова раскалывалась все сильнее.

– Дежурный по части старший прапорщик Косыгин слушает! – отозвались на том конце провода, и комбат невольно поморщился.

– Косыгин, – продолжая морщиться, Трясунов прикрыл глаза, – вызови мне майора Фадеева.

– Есть! – молодцевато ответил дежурный и, положив трубку, тут же окликнул сидевшего у выхода из палатки посыльного. – Ленька, ротного к комбату!

Рядовой контрактной службы из группы капитана Гуревича Леонид Чибисов, выказывая свою независимость, лениво поднялся и, покосившись на лежавший подле Косыгина «демократизатор» – старую бейсбольную биту, направился к двери. Независимость независимостью, а попадать под тяжелую «отеческую» руку старшины не хотелось. Едва выглянув в приоткрытую дверь, Чибисов выцепил взглядом скучающую под грибком фигуру и, особо не напрягаясь, рявкнул: