Анатолий Гончар - Приказ – погибнуть

Броня, урча, приближалась к освещаемому первыми лучами солнца бархану, укрывшему босса и его людей, но песок и крутой подъем сделали свое дело: «семидесятка» встала, затем отползла назад для очередного броска. Из-под ее пуза послышалось шипение стравливаемого из колес воздуха. Тем временем из темного чрева на землю выпрыгнули три погранца и, пригибаясь, побежали вверх. Вскоре они скользнули за песчаную насыпь и исчезли из вида.

Иван Федорович заметил приближающегося бойца, когда тот был уже в каких-то ста метрах. Он вскинул автомат и нажал на спуск, но опоздал: пограничник уже плюхнулся на песок и оказался вне видимости. Чуть правее обходил второй. Не видя третьего, Иван Федорович занервничал и приподнялся на локте. В то же мгновение кепку с его головы сбила автоматная пуля. Он упал и вжался в песок. Раздалась настойчивая очередь, и лежавший невдалеке Степанюк застонал, а рядом с его головой зазмеилась алая струйка крови. Константин что-то крикнул и, вскочив на ноги, зигзагами понесся к кустам саксаула, росшим на этой же стороне бархана.

– Дурак! – выругался Иван Федорович, глядя, как опрокинутый пулями Константин, загребая песок всем своим длинным телом, полетел вниз по склону. Очереди неслись одна за другой, пограничники, прижимая огнем оборонявшегося противника, подходили все ближе. Почти рядом слышался звук мотора приближающегося БТРа. Глядя сквозь прицел, Иван Федорович на мгновение увидел молодое обветренное лицо пограничника и, понимая, что уже опоздал, нажал на спуск. Раздался одиночный выстрел, затвор щелкнул, возвещая о закончившихся патронах, и бывший офицер вдруг понял, что не успеет перезарядить свой автомат. Неожиданно для самого себя ему отчего-то ужасно не захотелось умирать от руки именно этого пацана.

«Лучше духи, лучше вышка, лучше…» – он не нашел слова, что именно лучше, но решил, что это должно быть что угодно, лишь бы не этот парень. Почему он решил именно так, Иван Федорович не понимал и сам. Не хотел, и все! Холодной рукой Иван Федорович достал тюбик «промедола» и, сжав зубы, вонзил иглу в предплечье.

Подбежавший пограничник обнаружил лишь лежавший на земле труп крупного мужчины, глаза которого смотрели в горячее афганское небо, а правая рука сжимала пустой тюбик из-под обезболивающего. Он поднял вражеский автомат, забросил его на плечо и, созывая своих товарищей, громко свистнул.

До назначенного места встречи оставалось совсем ничего. Ужасно хотелось пить. Виктор подошел к обрыву и посмотрел вниз – туда, где несла свои воды безымянная горная речка. Ребята медленно приблизились к нему и, засмотревшись на бурлящую среди камней прохладную воду, не заметили, как из-за вершины горы выскочили две краснозвездные вертушки.

Майор Беликов вел пару домой, возвращаясь со свободной охоты. Из своего предполетного задания он помнил, что советских войск на данной территории нет, но все же на секунду засомневался, увидев под винтами вооруженную группу из трех человек. Но, тряхнув головой, отогнал внезапно возникшее сомнение, и уже в следующее мгновение в его голове стучала, как пулеметная очередь, мысль: «Наемники!»

А стрелок, готовый в любую секунду облегчить боекомплект, уже поворачивал стволы пулемета.

– Сокол-два, я – Сокол-один, внизу духи! – прошумел майор и, дождавшись ответа, быстро скомандовал: – Сережа, прикрой!

Сокол-один лег на боевой курс.

«Все, поздно!» – подумал Виктор, все же попытался бежать в сторону, чтобы укрыться за камнями, но их уже заметили. Он встал и замахал руками. Володька присел за валуном, а Миха так и остался стоять на краю обрыва.

«НУРСы» ударили на удивление точно. С вертолета не было видно, как из разодранного вещмешка, блестя и переливаясь на солнце, полетели вниз драгоценные безделушки. Река подхватила их и понесла, смешивая с галькой и песком своего дна…