Сергей Зверев - Люди шторма

– Неужели запас крейсерского хода – почти тридцать пять морских миль? – не поверил Саблин.

– Это в подводном положении. В надводном даже немного больше. После чего аккумуляторы следует заряжать восемь часов, что вполне можно сделать и в бытовых условиях от обычной розетки в двести двадцать вольт. Или даже от генератора, подключенного к двигателю внутреннего сгорания. Главное – эта мини-подлодка совершенно не определяется даже самыми продвинутыми эхолотами. Специальное антирадарное покрытие, мощнейшая система звукоизоляции и сверхтихий каталитический двигатель. Ну что – опробуешь технику прямо сегодня? – Федор Ильич прищурился.

– Прямо тут, с борта рембазы, и погружаться? – Саблин подозрительно взглянул на матросов в робах, драивших палубу неподалеку.

– Наши люди, морпехи, – коротко прокомментировал адмирал. – Так все-таки сегодня опробуешь или как? Завтра у тебя тяжелый день…

Стрекот двигателя, доносившийся откуда-то сверху, постепенно усилился. Контр-адмирал и капитан-лейтенант синхронно задрали головы. Над самой ремонтной базой летел, едва не задевая вздетую стрелу подъемного крана, небольшой беспилотник.

Заложив неторопливый вираж над ремонтной базой, беспилотник махнул крылом и круто взял вверх. И хотя брезентовый навес над кормой не позволял зафиксировать микроподлодку, появление неизвестного летательного аппарата было встречено настороженно.

– Уже второй раз за сегодня, – пробормотал Нагибин, провожая БЛА долгим и цепким взглядом моремана. – Наверняка не случайно… И кто это, интересно, может быть?..

Окна холдинга «Каспий-инвест», принадлежащего уважаемому Байраму Сахатову, выходили на Президентский дворец – мрачноватое серобетонное здание с гигантским золоченым куполом, возвышающимся над центром столицы. Облик Сахатова воскрешал в памяти образы средневековых азиатских деспотов: сухое оливковое лицо, бескровные неулыбчивые губы, тонкая ломкая линия брови, вурдалачий взгляд узких черных глаз…

Сахатов был одним из очень немногих людей, имевших право входить без доклада к самому главе государства, носившему официальный титул «Отца нации». Кроме владельца «Каспий-инвеста», подобной привилегией в стране пользовались только трое: министр государственной безопасности, председатель Центробанка и личный президентский астролог. Объяснялось это очень просто – Байрам, один из богатейших людей Средней Азии, происходил из того самого хлопководческого кишлака, что и сам президент, и вдобавок был женат на его двоюродной сестре. Нередко Сахатов выполнял весьма деликатные поручения Отца нации, связанные с контрабандой наркотиков, отмыванием денег и размещением их на номерных счетах швейцарских банков. Близость к «телу» давала огромные преимущества: льготное налогообложение, выгодные госзаказы, возможность разворовывать государственный бюджет без оглядки на Генпрокуратуру и даже свободный доступ к некоторым данным спецслужб, которые также можно было использовать для собственного обогащения.

Вот и теперь, сидя в своем огромном кабинете, Сахатов внимательно просматривал отчет об аресте российского корабля. И «Астрахань», и ее экипаж были арестованы именно с его подачи. Арест, согласованный на самом верху, производился силами Управления МГБ портового города, которое возглавлял полковник Омар Сахатов, племянник Байрама. Причина ареста была очевидной: среднеазиатского олигарха очень интересовали некоторые исследования морского дна, производимые с борта гидрографического судна.

Просмотрев отчеты МГБ с грифом «совершенно секретно», владелец «Каспий-инвеста» повертел в руках навороченный мобильник, украшенный рубинами и брильянтами, подумал и набрал номер племянника.

– Ну, что там у тебя, Омар? – с ленцой поинтересовался дядя. – Я о тех русских.

– Они уже готовы во всем сознаться, – с готовностью отрапортовал тот. – То есть по их глазам видно, что они уже осознали свою вину, но пока не подобрали нужных слов, и теперь следует направить их осознание в нужное…

– Слушай, ты мне под идиота не коси, – властно перебил Байрам. – Не на заседании Совета безопасности. Что с тем ученым?

– Прооперировали.

– Очухался, надеюсь?

– Медики делают все возможное, – промямлил Омар. – Надо как минимум несколько недель, чтобы он более или менее пришел в сознание.

– А если они не сделают все возможное, если тот русский ученый за эти несколько недель умрет?

– На все воля Аллаха, – из трубки донесся печальный вздох.

Сахатов-старший стал выходить из себя:

– Слушай, я одного не могу понять. На «Астрахани» есть капитан, есть его старший помощник. Ты хочешь сказать, что они не знают, каким образом этот чертов ученый зашифровал свои данные? То есть если он там у вас в больнице умрет, все исследования ишаку под хвост? Или капитан не хозяин на своем судне?

– Мы делаем все возможное, – попытался оправдаться подполковник МГБ, однако дядя-олигарх и слушать его не захотел:

– Ты вообще понимаешь, какого труда мне стоило уломать нашего уважаемого президента дать отмашку на задержание «Астрахани»? Сколько тут разных подводных камней, сколько бюрократических сложностей, какие международные проблемы могут ожидать нашу молодую республику?! – Байрам сделал эффектную паузу и неожиданно продолжил с подчеркнутым участием: – Слушай, Омарчик, а может быть, тебе твоя служба больше не нравится? Ты ведь сам незадолго до свадьбы канючил: ну, сделай мне такой свадебный подарок, устрой в Министерство госбезопасности, да на хорошую должность, да с прицелом на карьерный рост, да звание не ниже подполковника, да чтобы в кабинете сидеть, а не по дальним командировкам мотаться, да чтобы можно было и на службе зарабатывать. А мне твое трудоустройство и погоны, между прочим, денег стоили, и немалых! Сторожем на арбузную бахчу не хочешь? А то могу аттестовать…

Омар Сахатов ответил не сразу. Байрам явственно слышал, как тот громко сглотнул слюну, прерывисто потянул носом, как нервно щелкнул зажигалкой, явно прикуривая.

– Дорогой дядя, – ответил подполковник совершенно убито. – Я очень виноват и перед тобой… и перед нашим уважаемым президентом. Я действительно допустил непростительную халатность. Больше этого не повторится. Обязуюсь оправдать оказанное доверие…

– Сколько тебе надо времени, чтобы выбить из русского капитана интересующую меня информацию? – перебил владелец «Каспий-инвеста».

– Дня три. Может, четыре…

– А кто мне только что говорил, что они уже готовы во всем сознаться? – напомнил Байрам. – Или и тут соврал?

– Я имел в виду их признание в незаконном пересечении границы и контрабанде наркотиков! – с горячностью возразил племянник. – Ведь это официальное обвинение…