Михаил Нестеров - Горный стрелок

Сергей бежал по следам Алины и Хорста, которые после частых блужданий немца стали хорошо утоптанной дорожкой. Бежал и ожидал очереди в спину. Но его больше беспокоили ноги, так как спина была надежно защищена рюкзаком, куда скалолаз умудрился втиснуть дорожную сумку.

Сергей добежал до ледяного бархана и бросил тело под его защиту. Потом резко развернулся, поводя стволом «гепарда».

Никого...

Он сбросил рюкзак к подножью башни и спустился следом.

Чуть больше месяца назад Мирослав Кроужек в порыве эйфории бросил Новаку: «Через два месяца мы отправимся в Гималаи. Свобода, никакой цивилизации, никаких сотовых телефонов!» И добавил:

– Никаких, Ян! Если ты меня уважаешь, то у нас не будет другой связи, кроме обычных радиостанций.

Новак усмехнулся. Но обещание дал. Действительно – никаких спутниковых телефонов, кроме радиостанции – магнофона «Эс-эс-21». Вице-премьер, когда просматривал список снаряжения, только болезненно поморщился: начальник личной охраны сдержал слово, но на нем же, на слове, поймал шефа. С помощью «Эс-эс-21» – системы оперативной радиосвязи – можно моментально связаться с любой точкой планеты. Плюс возможность настройки на каналы с клавиатуры или с использованием процедуры радиочастотного клонирования, возможность кодирования разговора, автоматический просмотр каналов в режиме приема и многое другое, включая мощную защиту от радиоперехвата.

А еще этот пункт в списке был подчеркнут. Новак словно издевался над начальником.

Однако потом вице-премьер не раз мысленно благодарил шефа своей охраны, разговаривая с женой и двенадцатилетним сыном от первого брака. Попутно он вел короткие деловые разговоры, делился своими впечатлениями. А если быть до конца честным, то Кроужек просто не мог лишить себя связи с внешним миром. Это была игра в чувства, в свободу, в независимость, и пошли все к черту.

Новак как никто другой знал шефа и подыгрывал ему. Остальные оказались в роли играющих болельщиков.

Поначалу станцию решили оставить в базовом лагере (опять эпизод игры), но Кроужек примирился с этим благом цивилизации, и теперь «эсэска» кочевала от одного промежуточного лагеря до другого. И вице-премьер вечерами, скучая по жене и сыну, не забывая государственных и частных дел, делал несколько звонков.

Ответственным за станцию был офицер связи Марек Рада. Ему самому не позволялось использовать магнофон в личных целях, но начальник личной охраны вице-премьера несколько раз ловил Раду за руку. Тот резко бросал трубку магнофона и невинно пожимал плечами: «Я только проверял». Новак сердито поводил бровью и... хмуро ронял: «Соедини». Радист светлел лицом и набирал номер телефона в Праге. Потом удалялся, давая возможность боссу переговорить с женой. Но иногда заглядывал в палатку и ханжески закатывал умиленные глаза, видя шефа, набирающего очередной номер.

Но, пожалуй, больше всех станцией пользовался Петр Миклошко. Он не уединялся, ему наплевать было – стоит кто-то рядом или нет. Новак пожаловался было на него Мирославу, но тот ответил:

– Пусть болтает.

– Так он элементы питания посадит.

– Хорошо, я поговорю с ним.

И вице-премьер вел с давним приятелем беседы. И все без толку. И вот только сегодня вечером Петр Миклошко сделал всего один звонок.

В 8.00 Новак по рации вызвал русских.

– Скоков? Здравствуйте. Вы не заспали наш вчерашний разговор?

– Помню хорошо. Я говорил с ребятами. Как насчет завтрашнего дня? Дело в том, что мы действительно задержимся на сутки. У нас появился один больной. Нам желательно эвакуировать его на большую землю. Вы как, не против, если мы воспользуемся вашими промежуточными лагерями?

– Вот в этом месте, Скоков, я должен злорадно засмеяться. Но делать этого не буду. Хотя... хохотну, конечно, если этот больной – вы.

– Нет. Лично я здоров.

– Имею право усомниться в этом. Так когда вас ждать?

– Часам к семи утра. Я отправляю с больным четырех человек. Они выйдут еще затемно... У меня к вам просьба, Ян. Вы не можете подождать их?

– Придется. Мне послать людей навстречу?

– ...Нет, благодарю. Вы и так много для нас делаете. Оставайтесь на месте и будьте... здоровы.

– Спасибо. Вы сообщили поисковикам о больном в экспедиции?

– Вообще-то это необязательно. Но за совет – спасибо, я свяжусь с ними.

– Знаете, Скоков, я никак не могу представить себе вашу внешность. Вы кажетесь мне крутолобым, приземистым, с длинными руками. А ваш возраст в моем воображении колеблется от двенадцати до четырнадцати лет. Всего вам доброго.

Скоков, возвращая рацию Шеелю, подумал, что Новак забыл добавить: «Передачу вел Сергей Доренко».

Наутро командир «Красного спасения» заметил разительную перемену в поведении Хорста Кепке: тот перестал выкатывать глаза на Алину, сидел в задумчивости.

Шеель сменил объект наблюдения и нашел, что Алина бледна, под глазами темные круги, ложка в руках подрагивает. Заметил и наспех заделанный шов на ее куртке.

И снова перевел взгляд.

Кепке поднял голову. Его глаза говорили: " Ты можешь думать все, что хочешь, Ларс".

Алина молчала. А значит, Шеель не вправе был обсуждать этот вопрос.

Он опустил голову и чуть слышно сказал:

– Ну-ну.

Алина незаметно кивнула Кепке: отойдем.

Он ответил ей тем же и не спеша пошел следом.

– Спасибо тебе, Хорст, – сказала Алина, останавливаясь. – Ты никому не сказал?

Кепке хмыкнул.

– Все уже в курсе.

– Яне об этом. - И она в точности повторила недавний ответ Хорста: – Пусть думают, что хотят.

– У них не хватит ума думать о другом. – Он взял ее за руку. Женщина не сопротивлялась. – Я приду сегодня к тебе?

– Приходи.

Кепке тяжело сглотнул. Как просто и неинтересно: приходи.

Алина улыбнулась, глядя на помрачневшего Кепке.

– Если хочешь, Хорст, перед этим я могу надавать тебе по роже. Потом достану пистолет. Под прицелом пойдешь?

Кепке покачал головой:

– Нет. Не пойду. Это не то. Ты продаешься мне. А на высоте шесть тысяч метров мне проститутка не нужна. Ты ведь согласилась на это за мое молчание, так? Где ты была ночью?

– Зачем тебе это, Хорст?

– Ты встречалась с кем-то из чехов? Ты продаешь нас?

– Нет, Хорст, нет! Ты можешь мне не верить, но я просто решила погулять. Могу я одна прогуляться ночью?

Кепке засмеялся. Но неожиданно черты его лица стали суровыми.

– Хорошо, Алина. Я приду. Ты продаешься – я покупаю тебя. Но ты готовься! И если ты хоть раз пикнешь за ночь, я все расскажу Шеелю. Ты поняли меня?

– Да, Хорст, я поняла.

Кепке чувствовал на спине взгляд командира. Он небрежно взял Алину за подбородок и поцеловал. Губы немки были плотно сжаты. Хорст прикусил их. Алина ответила на поцелуй.