Альберт Байкалов - Все дело в отваге

– Надеюсь, вы с максимальной скидкой все оформили? – спросила его молодая женщина.

– Я помню наш принцип, – отчаянно закивал Воронин. При этом его глаза странно бегали.

«Ну вас в баню, помощнички, – зло подумала Катя, догадавшись, что и этот, всегда казавшийся ей преданным, человек сейчас нагло врет. – Продал с «откатом», который пополам поделил с заведующей детсадом».

Двери открылись, и вошел Данила. У Кати от радости екнуло сердце. Его кабинет был по соседству. Она назначила его своим заместителем.

– Выйди, – Данила строго посмотрел на Воронина. – Нам поговорить надо.

– Ну вот, – захныкал тот и поплелся к выходу, – так я никогда не отчитаюсь…

– Что-то серьезное? – насторожилась Катя.

– Да, – Данила с опаской посмотрел на дверь, которая закрылась за спиной Воронина, и развернулся к ней.

Но едва он открыл рот, чтобы что-то сказать, как двери вдруг снова распахнулись и на пороге возник огромных размеров мужик с косматой седой бородой и в рубище. Он был бос, а в руках у него было…

– Нет! – Молодая женщина вскочила со своего места. Но мужик вскинул ружье и нажал на спуск.

Страшный грохот и наступившая за ним темнота привели Катю в неописуемый ужас. Она лежала на чем-то твердом, с чего сразу скатилась и рухнула вниз, больно ударившись коленями и локтями. Вспышка и новый выстрел вернули ее в реальный мир. Она вспомнила, как рассказала Николаю Егоровичу о своих злоключениях, как он уложил ее спать на деревянную кровать, заботливо укрыв пестрым одеялом, как тут же она провалилась в мир сновидений…

– У‑у! – доносилось из-за дверей протяжное завывание.

– Козлы! – раздался у сереющего в черноте квадрата окна хрип Николая Егоровича и лязг перезаряжаемого оружия.

Катя встала на четвереньки и поползла к нему.

– Катюха! – крикнул он.

– Я здесь, – молодая женщина разглядела его ноги. – Что случилось?

– Некогда объяснять, – охотовед присел. – Не поднимайся с пола. Буду думать, как уходить. Ты стрелять умеешь?

– Нет, – пропищала Катя, не пытаясь унять дрожь во всем теле.

– Все равно, – он сунул ей ружье. – Оно заряжено. Останется только нажать на спусковой крючок. Только на меня не направляй!

С этими словами он встал на четвереньки, переполз в центр избы, приподнял одну из половиц и быстро вынул оттуда сверток. Катя догадалась, что это еще одно ружье. Пока он разматывал его, она попыталась выпрямиться и выглянуть в окно.

– Сиди! – заметив это, рявкнул он. – Не высовывайся!

– Так что случилось? – стуча зубами, спросила молодая женщина.

– Кто-то прокрался в сени, ну, я в него через двери…

– А‑а‑а! – продолжали голосить за дверью. – Помогите!

– Сейчас! – с сарказмом крикнул Николай Егорович. – Только вот аптечку найду…

– Урод! – донеслось из сеней. – Колян! Вы где? Чего ждете?! Мочите этого козла!

По-видимому, дружки раненого были под впечатлением его завываний и не подавали голоса. А может быть, они, наоборот, подкрались вплотную к зимовью и сейчас ждут, когда Катя и охотовед попытаются его покинуть?

Так или иначе, но молодой женщине было не только страшно, она испытывала вину перед Николаем Егоровичем, которого втянула в эту историю.

«А ведь у него семья, дети, – думала она, вспоминая их разговор. – Мать больная. Почему этот совершенно посторонний человек должен рисковать из-за меня жизнью? В конце концов, я сама виновата, что оказалась в этом лесу. Зачем позволила Татьяне себя обманывать?»

Волоча за собой ружье, Катя поползла к охотоведу:

– Николай Егорович!

– Чего тебе? – пристегивая магазин к «Сайге», спросил он.

– Я сейчас им сдамся, – она наконец доползла до него и села. – Вам незачем рисковать. Я во всем виновата. Как только они меня заполучат, тут же оставят вас в покое…

– Чего-о? – протянул охотовед, развернувшись всем телом к молодой женщине. – Ты что мелешь, дуреха?

– Я так решила! – В Кате проснулась Екатерина Сергеевна, волевая, сильная бизнесвумен, в свое время на равных говорившая сначала с рэкетирами, потом с бандитами и конкурентами.

– Ваше решение отменяется! – Он положил карабин рядом с собой и стал зашнуровывать ботинки. – Сейчас прорвемся. Эти шакалы все равно рассвета будут ждать.

– Они наверняка караулят нас у дверей и у окна, – сделала вывод Катя. – К тому же мы не знаем, сколько их.

– Это дело поправимое, – поднимаясь с пола, выдавил он из себя, подхватил карабин и, пригнувшись, устремился к дверям. Катя обратила внимание, что сделал это охотовед бесшумно, словно не было на ногах тяжелых армейских ботинок на толстой подошве.

Из-за дверей по-прежнему доносились стоны. Николай Егорович осторожно откинул крючок и приоткрыл их.

Стоны стали отчетливее. Было ясно: парень уже до того ослаб, что не может даже говорить.

Охотовед проскользнул в коридор. Послышались вскрик и возня. Двери открылись шире, и вот он уже появился вновь, волоча за собой раненого.

Катя бросилась ему помогать.

– Закрой двери! – бросил он.

Парня он уложил рядом с кроватью и сразу расстегнул на нем куртку.

– Он живой? – испуганно спросила Катя, опускаясь рядом.

Ничего не говоря, Николай Егорович сунул под кровать руку и выволок оттуда небольшой ящик. Откинув крышку, достал из него бинт, одноразовый шприц и ампулу.

– Придержи его за спину, – приказным тоном бросил он Кате, приподняв парня.

– Ох! – вновь подал голос раненый.

Молодая женщина заползла к нему со спины и подхватила двумя руками под мышки.

Николай Егорович стал снимать с парня куртку. Дело оказалось непростым. Парень хрипел, вырывался и сучил ногами. Кате с трудом удавалось держать его. Ранение было в грудь. Охотовед зачем-то порвал полиэтиленовый пакет, который был в ящике, приложил к ране и стал бинтовать.

– Я умру? – неожиданно ясно и четко спросил парень без тени враждебности. Была в его голосе лишь тоска.

– Если ответишь на все мои вопросы, то нет. – Николай Егорович завязал узел и поднял взгляд на Катю: – Отпускай его осторожнее.

– И‑и‑и! – сморщился парень.

Катя опустила его на пол.

– Как тебя зовут? – склонившись так, чтобы видеть лицо раненого, задал первый вопрос Николай Егорович.

– Митя, – парень всхлипнул.

– Митяй, значит, – усмехнулся охотовед. – Сколько вас?

– Трое, – выдохнул парень.

– С тобой трое? – уточнил Николай Егорович.

– Да, снаружи остались двое…

– А чего так мало? – недоверчиво спросил Николай Егорович. – Неужели Рыбак считает, что меня такими силами можно взять?

– Рыбак не в курсе, – зашептал Митяй. – Это мы сами. Ты вчера одного нашего подранил. Он нас сблатовал счеты свести и бабу забрать. А так, – парень облизал губы, – если Рыбак узнает, что тот вчера телку упустил, да еще дробью получил, шкуру снимет.